Этика занимает в современной евангелической теологии исключительное положение. Именно вопросы этики представляют собой фокус основных интересов всех сколько-нибудь влиятельных протестантских богословов. За последние десятилетия издано необозримое множество книг и статей представителей протестантизма по вопросам этики, особенно в самые последние годы. С 1957 г. в Гютерсло начал выходить «Журнал евангелической этики». В этом органе постоянно сотрудничают крупнейшие (протестантские теологи из многих стран мира.

В попытках приспособиться к развитию современного мира церкви равных толков жадно ищут новых «теоретических обоснований» старых религиозных догм. Причем зачастую аргументы приводятся от философии, разумеется религиозной, смыкающейся с теологией. Небезынтересно в этой связи критически проанализировать религиозную философию Н. А. Бердяева, представляющую одну из значительных попыток модернизации религии в современную эпоху.

В самом деле, если логически развить тенденцию субъективизма и релятивизма в рассуждениях Бердяева, то необходимость идеи бога вообще исчезает, ее функцию может выполнить любая установка сознания, как сказал бы сам Бердяев, исходящая из субъекта, отвергающая существование внешней действительности. Тогда каждый человек в зависимости от социального окружения и интеллектуальной среды, в которых он существует, создаст свой особый мир. Абсолютный релятивизм приводит к утрате духовного единства человечества. Теряется общее духовное качество, т. е. религия, которая, по мнению Бердяева, объединяет весь мир, все человечество. Это подрывает исходные посылки философии Бердяева и неприемлемо для него в социальном плане, так как для сохранения социального status quo надо дать массам общую идеологическую пищу — религию.

Сознательно уклоняясь от тенденции абсолютного релятивизма, желая удержать понятие бога-творца, но в то же время сделать это понятие весьма простым и гибким, Бердяев создает своеобразное объективно-идеалистическое учение о сущности бытия и бога, в рамках которого находят свое объяснение все проявления творческой активности человека, а бог защищен от упреков в том, что он себе оставляет блаженство, а людям страдание.

Религиозно-философская конструкция Бердяева, освобождение бога от антропохморфных свойств приводит к его восприятию как трансцендентного существа. Такой бог не отличается от представлений о надмировой божественной силе, скажем, у Гегеля. С обыденным, нефилософским сознанием такой бог никак не связан, не доступен для него, непонятен верующим.

Злоключения евангелической этики на этом не заканчиваются, а только начинаются. Результаты сравнительно-исторических исследований, данные этнографии, которые получают все более широкое распространение, заставляют евангелическую этику признать еще один крайне неприятный для нее факт: неоригинальность конкретных правил поведения, провозглашаемых в Библии. Теперь уже нет не только абсолютной, неизменной, богоустанов-ленной морали, но нет специфически христианских правил поведения даже в определенный исторический период. «Нравственное позпание вне Библии имеет аналогии ко всем отдельным библейским заповедям»1, — пишет П. Альтхауз. Что касается так называемой «второй скрижали» декалога (4—10-я заповеди), то евангелическая этика не отрицает того, что подобные правила можно найти во всем мире и без «божьего откровения». В. Швейцер прямо признает, что были и другие моральные авторитеты, которые могли бы поставить себя рядом с Иисусом из Назарета, поскольку его рассматривают только как учителя морали. «Это имеет силу даже тогда, когда в качестве особенного в христианстве рассматривают заповедь любви» 2,— пишет он. 'По его мнению, нет никаких оснований думать, что эта заповедь неизвестна людям, не верящим в Христа. Все это приводит его к выводу о том, что не следует рассматривать Библию, включая и Новый завет, в первую очередь исключительно как учебник морали. «В центре новозаветного благовестил находится не мораль, а крест и воскресение Христа»3,— пишет В. Швейцер. Только в связи с этим событием, в котором, согласно евангелической этике, выражена любовь бога к нам и обещание грядущего «царства божьего», заповедь любви и приобретает специфически христианскую окраску. Христианская любовь к ближнему в евангелической этике рассматривается как следствие любви к человеку Иисуса Христа.