Искусство миниатюры

Речь пойдет в этих заметках об искусстве миниатюры, о высоком и тонком искусстве малой формы и большого содержания. В нашей литературе оно утверждается многообразно и властно, в самых различных преломлениях — философски, лирически, сатирически. Припомним хотя бы «Фацелию» и «Лесную капель» М. Пришвина, «Ни дня без строчки» Ю. Олеши, «Над рекой Истермой» В. Бокова, «Обидные сказки» Л. Лагина. Сейчас к этим именам надо присоединить имя Р. Баумволь, у которой вышла книжка — веселая, задорная, остроумная, с едкими, царапающими саркастическими колючками и в то же время полная света и улыбок. Это тоже сказки, «Сказки для взрослых» — и я уверен, они способны разгладить не одну морщинку на лбу хмурого человека.

Р. Баумволь — поэтесса и детская писательница. И обе ее литературные «специальности» таковы, что предрасполагают к краткости, приучают к лаконизму. Но, пожалуй, в редкой из предыдущих ее книг поэтический лаконизм так насыщен, так оправдан и целесообразен, так органически необходим.

По объему своему книжка Р. Баумволь совсем не велика, в ней немногим более трех печатных листов. На скромной площадке этой разместилось, однако, около ста произведений, и каждое из них обладает своим самостоятельным сюжетом, в каждом из них свои герои со своей оригинальной физиономией, в каждом налицо ясная и четкая художественная идея. Понятно, микроразмеры этих произведений (в редких случаях две-три странички, чаще одна или полстранички, а то один абзац или даже одна фраза) сказываются и на стиле писателя и на самом подходе его к своим темам. Преобладают намек, иносказание, афоризм, неожиданный эпитет, счастливо увиденная деталь. И действуют у Р. Баумволь по преимуществу персонажи со сказочно-басенной родословной — животные, растения, вещи. Но «миниатюризация» (этот термин, кстати, весьма распространен в современной технике) не превращает предмет изображения в нечто легковесное и незначительное. В книжке Баумволь мы, безусловно, в пределах микромира. Но это мир художественной действительности, сложно соотнесенный и неразрывно связанный с большим реальным миром — миром, который нас окружает, миром нашей современности.

Естественно, — это вытекает из жанровой ее природы, — литературная миниатюра требует словесной выделки повышенного качества. Небрежничать в обращении со словом писателю вообще, ни в каких жанрах, не положено. Но тут, когда буквально каждое слово, каждый слог в нем на счету, взыскательность художника должна проявиться с удвоенной, если не с удесятеренной силой. Правильно, думаю, будет сказать: искусство миниатюры — это искусство слова, отобранного с особой тщательностью и отточенного до алмазного блеска. Все богатейшие ресурсы языка с его капризами и извилинами, с игрой разнообразных значений и множеством эмоциональных оттенков должны интенсивно (но без нарочитого подчеркивания) использоваться автором миниатюры. Чтобы было по пословице: «мал золотник, да дорог».

Но для этого искусству слова надо быть одновременно и искусством мысли. Мысли своеобразной, дерзновенной, прочувствованной, боевой, безбоязненно хватающей быка за рога. У лучших мастеров литературной миниатюры, и в том числе у Р. Баумволь, слово и мысль, слово и чувство накрепко спаяны в целостный художественный обрад. ...Впрочем, я, кажется, об искусстве миниатюры у Р. Баумволь начинаю говорить чересчур пространно. Пора, вероятно, рассказывая о работе писательницы, перейти к фактам, к примерам, взятым из ее книжки.

Вот коротенькая побасенка, выписываю ее целиком:

«Лев сказал гиене:

—           Я тебя задеру: уж очень мне нравится твоя шкура. Я хочу разостлать ее у входа в мою пещеру.

—           О, зачем вам утруждать себя, — воскликнула гиена, — когда вы и так можете вытирать об меня ноги!»

Озаглавлена эта сказочка «Шкура». Обратите внимание, как великолепно использована здесь многозначность слова. Поначалу может создаться впечатление, будто автор имеет в виду лишь непосредственное, прямое, предметное значение слова — шкуру, которую хочет содрать с гиены лев. Но дочитываешь миниатюру до конца, доходишь до угодливого ответа гиены — и сразу проступает второй, метафорический, а в данном конкретном случае — главный, определяющий смысл слова. Оно звучит гневно, презрительно и характеризует исчерпывающе точно многих не столько четвероногих, сколько двуногих зверей.

Другая миниатюра — притча с веселым нравоучением. Названа она тоже одним словом — «Изюминка»:

«Гладкая до блеска, розовощекая виноградинка сказала коричневой бабушке-изюминке:

—           Какая ты вся сморщенная, смотреть противно!

Сказав это, она поморщилась, тут же лопнула и

скоро сгнила.

Оказывается, сморщиться не так-то просто. Вот в чем изюминка!»

Не стану комментировать отличную игру слов, позволившую автору заключить свою сказку такой неожиданной и остроумной концовкой. В том ведь и дело, что в сказке этой ее остроумие — спутник большой, глубокой и важной мысли. Если начать ее расшифровывать, понадобится немало места, и, возможно, она поблекнет, покажется банальной. А здесь она вложена в насмешку над самонадеянностью молодой посредственности, не понимающей и не ценящей то, что имеет за плечами старость, — и оттого, что мысль окрашена таким вот чувством, она становится ярче и убедительнее.

Еще одна, совсем крохотная, двухстрочная, запись:

«Если бы он был ножом, им можно было бы только мазать, а не резать».

Сказать так о человеке — значит убить его. Но сколько мы знаем таких людей!

Совершенно иной тональности прелестная зарисовка «Островки света». В ней раскрывается новая грань дарования Р. Баумволь:

«Солнечные зайчики радостно носятся по комнате: со стен на потолок, с пола на занавески... То осветят ухо кота, то бахрому на скатерти, то уголок телевизора. Они тихо смеются, как бы говоря:

— Нам нравится, что кругом светло, но мы светлее светлого. Мы умеем заставить любоваться гладким клочком стены, краешком обыкновенного стула.

Мы — крохотные островки, сотканные из света и неожиданности. Мы — сама беспечность. Но мир так хорош, что, куда бы мы ни забрели, есть на что посмотреть.

Солнечные зайчики кружатся, мелькают, тихо смеются».

...Рука тянется выписывать еще и еще. Но и так, по-моему, ясно, что «Сказки для взрослых» Р. Баумволь написаны художником тонким, взыскательным, использующим слово во всей его многогранной значительности.

1964