КЛАССОВАЯ БОРЬБА В 30—50-е ГОДЫ XVIII в.

В связи с развитием промышленности и торговли, окончанием Северной войны (1721), сокращением срока дворянской службы до 25 лет (1736) во второй четверти XVIII столетия расширяется дворянское землевладение, растет его связь с рынком. Помещики и монастыри получают или захватывают большое количество земель в Диком поле, у государственных и дворцовых крестьян, увеличивают отработочную и денежную ренту (доля продуктовой ренты уменьшается). Помещики расширяют посевы зерновых и технических культур, заводят во все большем числе винокуренные, полотняно-суконные и другие предприятия.

Крестьяне, чтобы покрыть растущие расходы, все больше втягиваются в торгово-промышленную деятельность, идут не отхожие промыслы. Но недоимки с крестьян по подушным и другим сборам растут.

.Обострение противоречий между крестьянами и феодалами выливалось в борьбу первых за землю, против роста различных видов ренты, за расширение связей с рынком, возможность заниматься промышленной деятельностью, в конечном счете — за выживание, создание условий для расширенного воспроизводства крестьянского хозяйства.

Источники второй четверти — середины века дают яркое представление о положении российского крестьянства, особенно частновладельческого,— его нищете,, бесправии, забитости. Помещичьи крестьяне работали на барской пашне 3—4 дня в неделю, нередко до 6 дней, на своем же поле — часто только в праздничные дни, по ночам. Многие сидели на «месячине», т. е. не имели своего хозяйства, работали круглый год на барина. Других переводили на положение дворовых, домашних слуг.

Права крестьян, и без того куцые, еще больше урезаются властями. Так, по указу 1726 г. они могли выехать куда-либо из имения своего помещика, только получив у него «паспорт» или «покормежное письмо». Указы 1731 и 1732 гг. запретили крестьянам заводить фабрики, брать подряды, торговать в портах, указ 1747 г. разрешал изготовлять промышленные товары только «настоящим фабрикантам», исключая из их числа большинство тех же крестьян, владевших мелкими предприятиями. Этот акт был направлен против так называемой «безуказной» промышленности (возникшей «без указа», без разрешения властей).

Правительство отменило право крестьян записываться в солдаты без согласия помещика (указ 1727 г.), приносить присягу (по указу 1747 г. это стали делать за них владельцы). Онй превратились в «крещеную собственность» помещиков, которые крестьян продавали и покупали, проигрывали в карты и меняли на собак, переводили из одного имения в другое и вмешивались в их личную жизнь, истязали в пыточных подвалах и травили собаками.

Большинство крестьян принадлежало к бедным или средним слоям. Меньшинство выбивалось в число «прожиточных», «капи- талистых», о которых говорили, что они «между мужиками богачами могут почесться», а некоторые из них «богаче многих дворян». Они имели стада крупного Я мелкого скота, овец, десятки лошадей, арендовали землю, нанимали работников для своего хозяйства, занимались торговлей, ростовщичеством, даже имели крепостных.

Крестьяне духовных феодалов — монастырские, церковные, архиерейские— были близки по своему положению к помещичьим.

Лучше жили крестьяне дворцовые и государственные (потомки черносошных крестьян, служилых людей по прибору, «ясачные инородцы» — нерусские народы), но их положение ухудшалось. К тому же над ними висела постоянная угроза передачи во владение помещикам. Большое число государственных крестьян, русских и нерусских, приписывали для работ к заводам, казенным и частным.

Помимо приписных, на заводах и фабриках трудились купленные (посессионные), крепостные крестьяне. Имелись и вольнонаемные— с одной стороны, свободные наемные работники; с другой,— крепостные, отпущенные помещиком на оброк, которые составляли подавляющее большинство. Всех этих тружеников тысячи нитей связывали с деревней. Но постепенно часть из них отрывается от сельского хозяйства или ремесла, живет только на «задельную плату».

Условия труда на предприятиях были ужасными — рабочий день «от зори до зори», холодные и грязные помещения, низкая зарплата, вычеты и штрафы, плохая еда и произвол администрации.

Столь же тяжелую жизнь вели «ясачные инородцы»— башкиры, татары, чуваши, мордва, калмыки, казахи и др., испытывавшие двойной гнет—«своих» местных, и русских феодалов. Они теряли земли, с них брали подушную подать и другие сборы, заставляли исполнять многие повинности (подводная, постойная, рубка леса, работа на заводах и др.). К этому нужно прибавить произвол чиновников и церковных миссионеров. Источники сообщают, что ясачные люди пришли «в разорение и крайнюю гибель», «крайнее изнеможение».

На казачьи области надвигалось «регулярство», ликвидация их старинных прав. Из среды казаков давно выделилась богатая верхушка, превращавшаяся в казацкое дворянство.

Ухудшение жизни, неотвратимое и повседневное, толкало эксплуатируемых на протест и борьбу, которые принимали форму подачи челобитных на обидчиков, бегства, непослушания, волнений и восстаний1.

Бегство приняло в это время такие масштабы, что приходили в запустение многие села и деревни, даже целые волости. Причинами его сами крестьяне называли «тяжкие поборы» и «скудость», «нападки» и побои, «тиранство» помещиков и голод, рекрутчину и подушную подать. Уходили не только в соседние уезды и города, к новым владельцам, на заводы, но и в степь, в казачьи области, на Урал и в Сибирь, Украину и Каспий, «за польский рубеж» и «Бухарскую сторону», в Персию и другие места. Многие пробирались к раскольникам— в Заволжье, Поморье. Цель была одна — получить облегчение, найти волю, свободную землю.

Бежали не только крестьяне бедные или «средней прожиточ- ности», но и богатые, желавшие избавиться от крепостничества, которое сковывало их хозяйственную инициативу. Но богачи составляли, конечно, незначительную часть беглых.

Большая часть беглецов в новых местах превращалась в наемных работников на рыбных промыслах и в бурлацких ватагах, на фабриках и в сельском хозяйстве. Их эксплуатировали богатые купцы, казацкие старшины, «первостатейные» крестьяне.

Отваживались на бегство одиночки и семьи, а нередко — целые деревни и села. Идут подчас отрядами в 100 и более человек, захватив свой скарб и помещичье имущество. Нередко при этом убивают господ и их прихвостней — приказчиков, ключников и др., жгут их имения.

Власти испытывали сильное беспокойство по поводу больших размеров бегства. С 1727 по 1742 гг. насчитали более 327 тыс. беглецов мужского пола. Это составляло 5% всех ревизских душ, имевшихся в России. У князя А. М. Черкасского, одного из богатейших земле- и душевладельцев, в бегах числилось в 20— 30-е годы около 11,5 тыс. крестьян обоего пола (16% принадлежавших ему крестьян). Верховный Тайный Совет отмечал, что, если так пойдет дело и дальше, то не с кого будет брать подати и некого направлять в рекруты.

Бегство сопровождалось актами классовых выступлений против феодалов, их имущества. Меры же властей и владельцев по выявлению и возвращению беглых сопровождались сопротивлением последних, нередко весьма активным.

Столь же широкие размеры приняла подача челобитных. Правда, это был «бунт на коленях», для которого характерна наивная вера в «добрых» правителей. Тем не менее власти преследовали челобитчиков, как «пущих злодеев» и «заводчиков», поскольку их жалобы на притеснения дворян, просьбы облегчить участь крестьян рассматривались, как «пасквили», «предерзости». Составление челобитных, их отправление вместе с ходоками в Москву или Петербург производилось «всем миром». При этом «учиняли присягу», целовали крест на том, чтобы «всем стоять заодно», не выдавать друг друга. Это в известной степени сплачивало крестьян данного селения или волости, работников завода, приучало их к совместным выступлениям, отстаиванию своих интересов. Поскольку вера в «добрых» правителей не помогала, переходили к другим методам борьбы с классовым врагом.

Все чаще в 30—50-е годы официальные донесения, правительственные документы упоминают о действиях «воровских людей», «разбойных партий». Среди этих «разбойников» имелись ординарные грабители и убийцы — типично уголовные элементы. Но социальный облик большинства был иным: это прежде всего беглые крестьяне, дворовые, посадские, работные люди, солдаты в прочие, которые вели борьбу с социальной несправедливостью и ее носителями. Они собирались в отряды, нападали на дворян, богатеев, разоряли их имения, захватывали имущество. Недаром помещики засыпают Сенат жалобами на «разбойников», их «шайки» и «партии». Так, в 1727 г. помещики ряда поволжских уездов сообщили, что в их местах «живут многие всякие беглецы..., всякого много набродного народа... и живут в горах и земляных избах, и в лачугах..., в лесах. А иные вновь селятся в пустых разоренных деревнях и по другим урочищам... И те беглецы ездят станицами, многолюдством и с огненным оружием», помещиков «до смерти побивают и пожитки их и скот грабят».

Усиление действий «разбойников» падает на 30-е годы — время ненавистной «бироновщины». Э. Миних, один из немцев, проживавших в это время в России и достигший весьма высокого положения, признавал в записках, что «непрерывные брани, алчные и ничем не обузданные лихоимства Бироновы, неурожаи хлебные в большей части России привели народ в крайнюю нищету. Для принуждения к платежу недоимок употребляли ужасные бесчеловечия, приводящие в содрогание и помышляющих об иных: уныние, стоны, слезы, вопль распространились по всей империи». То же продолжалось и в последующие десятилетия, и неудивительно, что они отмечены большим числом выступлений «разбойных партий», волнений и восстаний.

В 30—50-е годы отряды беглых действовали в 54 уездах 10 губерний России, прежде всего в центре, на юге и в Поволжье, т. е. в районах развитого помещичьего землевладения. В Сибири, где проживало немалое число лиц деклассированных, уголовных, таких выступлений «разбойных отрядов» не было. Там, как и в ряде других мест (Архангельск, Мезень, Вятка и пр.), имели, конечно, место «разбои и смертные убийства»,. но они «происходили не от крестьян», т. е. не имели антифеодальной, классовой направленности.

«Разбойные» же «партии», действовавшие в центре, на юге и юго-востоке Европейской России, нападали на классовых врагов— помещиков и других. Сообщения об этом очень часты в документах той поры. В 1732 г. в Тарусском и Алексинском уездах действовал отряд во главе с доменным мастером Соболем. В него входило более 50 человек — беглых крестьян, бурлаков, работных людей. Они нападали на имения местных помещиков— Дашкова, Незнамова и др., захватывали или сжигали документы на крепостных, забирали оружие. Четыре года спустя беглые крепостные крестьяне напали на усадьбу своего помещика Вырыпаева в Коломенском уезде. Их поддержали односельчане. Действуя вместе, они расправились с владельцем и его женой, взяли оружие и деньги, затем ушли в Нижегородский край.

В 1737 г. и позднее то же делали «разбойные люди» отряда А. Евсеева, крепостного крестьянина, в Серпуховском и соседних уездах. Некоторые отряды (например, беглого рекрута Ф. Пискули в Верейском уезде, крестьянина Ф. Ильина по Оке и др.) совершали многократные нападения на усадьбы дворян в районах своих действий.

Действовали отряды беглых нередко весьма решительно и смело. В 1739 г. князь Мещерский жаловался, что ворвавшийся в его имение отряд беглых захватил «всякие пожитки», «на земли выписи и на людей, на крестьян крепости и отпускные, платежные описи и паспорта». «Разбойники» помещика «топтали, мучили и били смертным боем».

В 40—50-е годы отряды беглых активно действуют в западных, северных районах Европейской России, в Поволжье. Их отряды в 30—40 человек и более (иногда до 150 человек) громят помещичьи гнезда в уездах Брянском, Новгородском, Старорусском, Серпейском, Московском, Пензенском, Петровском, Тамбовском.

В ряде случаев «разбойники» включались в волнения и восстания крестьян, работных людей и др., а эти последние тоже оказывали помощь «разбойникам».

Классовая борьба в эти годы приобретала довольно часто характер открытых восстаний. Особенно они характерны для помещичьих и монастырских крестьян. В 30—50-е годы произошло 37 восстаний помещичьих крестьян в 32 уездах 7 губерний: Московской, Нижегородской, . Белгородской, Воронежской, Казанской, Новгородской, Архангельской. Крестьяне в ходе этих движений отказывались подчиняться помещикам и приказчикам, убивали их, захватывали господское имущество, урожай, скот делили между собой, требовали перевода в категорию государственных или дворцовых крестьян. Они оказывали сопротивление воинским командам, проявляли упорство, смелость, стойкость. Их борьба отличалась нередко длительностью и ожесточенностью.

Крестьяне деревни Семеновской Дмитровского уезда 4 года не подчинялись новому хозяину помещику Дохтурову («они-де Дохторова и впредь слушать его не будут»). Присланные к ним команды они изгоняли с помощью дубин, топоров, кольев и рогатин. Только большой воинский отряд подавил это восстание.

Во Псковском уезде в 1743 г. крестьян вотчины графа Бестужева отписали на императрицу. Они остались должны бывшему владельцу, но, исходя из того, что стали государственными крестьянами, отказались ему платить. Поскольку их принуждали к этому, вспыхнуло восстание. Прибыла воинская команда. Крестьяне (до 2 тыс. человек) во главе с Трофимовым, которого они избрали своим управляющим, выступили против нее. В ходе боя потеряли 55 человек убитыми. Трофимова арестовали, но он дважды убегал из тюрьмы, подавал челобитную императрице Елизавете Петровне. В конце концов его сослали в Рогервик. 112 крестьян, как «заводчики», были биты кнутом, 311 человек — плетьми. Восстание, в ходе которого «прожиточные» крестьяне оказывали помощь карателям, было подавлено.

Два года (1754—1755) продолжались волнения крестьян де

14*

211

ревень Улемы и Астрахани Казанского уезда. После смерти их помещиков они отказались подчиниться новому владельцу. Забрали в господском доме, погребах и амбарах все имущество и припасы, поделили между собой. В Москву поехали по их поручению 10 ходоков с просьбой «за помещиком не быть». Остальные стали готовиться к обороне. В конце концов властям удалось, хотя и с большим трудом, подавить это выступление.

Более трех лет (1786—1759) «всякие противности» чинили крестьяне села Никольское Ливенского уезда, не желая подчиниться помещику Смирнову.

В отдельных случаях крестьяне действовали весьма решительно. Так, в 1740 г. крестьяне коломенской помещицы А. Ва- с«льевой пришли «многолюдно» толпой с топорами и дубинами в сельцо Галичино, сжали и увезли рожь с барского поля. По словам московской помещицы Павловой, 10 ее дворовых «чинятся -оелушны и делают мне великие противности». Дело кончилось тем, что 1 января 1742 г. они ее убили. Власти жестоко расправились с «бунтовщиками». В 1748 г. крестьяне села Грибцова Калужского уезда собрались «многолюдством» в сельце Неза- маеве, били помещицу Дурново, захватили все имущество и сожгли ее дом. За четыре года до этого восставшие крестьяне сел Никольское и Бак Нижегородской губернии убили приказчика. А их собратья в селах Бабинец и Радогоще Белгородской губернии (3 тыс. вооруженных крестьян) до смерти избили управителя, захватили его имущество, избрали новых старост и сотских.

Восставшие крестьяне отказываются ходить на барщину, не платят подушные, оброчные, рекрутские деньги, самовольно уходят на заработки (отходничество) по найму.

Число восстаний, их накал нарастают от десятилетия к десятилетию.

То же можно сказать о восстаниях монастырских крестьян. Их выступлений (57) в полтора раза больше, чем у помещичьих крестьян: в 30-е годы — 8, в 40-е—17, в 50-е —32.

В 1730 г. крестьяне Никитского монастыря Переяславль-За- лесского уезда отказались нести повинности, платить оброк, прогнали приказчиков. То же делали крестьяне монастырей Савви- но-Сторожевского, Усть-Шехонского, Воскресенского в Мосаль- ском уезде (волнения длились три года) и др. Крестьяне села Смородинного курского Знаменского монастыря «били смертно дубьем» монастырских слуг и солдат, посланных против них (1736). Власти в ходе подавления восстания повесили 11 крестьян, 10—сослали в Оренбург, остальных наказали кнутом и плетьми.

. Крестьяне в эти годы выступали против чрезмерного гнета и произвола монастырской братии. В следующее десятилетие они все чаще требуют перевода в государственные или дворцовые крестьяне. Помимо центральных уездов, восстания охватывают и северные (Котельничский, Хлыновский Казанской губернии). Их

212

участники нередко расправляются с представителями монастыре ской администрации. Выделяют вожаков из своей среды. ОтказМг ваются исполнять повинности, вносить различные сборы.

Крупные волнения с 1749 г. имели место среди крестьян, в вотчинах вятского Успенского Трифонова монастыря (около 20,5 тыс. душ мужского пола) в Хлыновском уезде и вотчинах вятского архиерейского дома (более 8,5 тыс. душ мужского пола). Сильное увеличение повинностей и сборов, произвол церковных и монастырских властей привели к разорению местных крестьян, вызвали их непослушание, отказ от всяких работ и платежей. Пытки, избиения плетьми на морозе раздетых повстанцев заставили их давать подписки о подчинении монастырю и архиерейскому дому. То же происходило во владениях других монастырей.

В ряде случаев волнения 40-х годов продолжались и в 50-е годы (примерно треть из 32 волнений). В ряде же монастырей, владевших многими тысячами крестьян, волнения происхог дили впервые (в Иосифо-Волоколамском, Новоспасском, Троице- Калязинском й пр.). Их участники проявляют открытую ненависть к духовным феодалам, оказывают вооруженное сопротивление карателям, расправляются с «просителями», богатеями из числа крестьян, выступавших на стороне монастырской администрации и воинских команд.

В середине 50-х годов восстания принимают в ряде случаев ожесточенный характер. Так, в Николо-Угрешском монастыре под Москвой крестьяне избили иеродиакона и монаха, следившего за работами, осадили воинскую команду, засевшую за монастырскими стенами, грозили убить всех монахов. Власти прислали новый военный отряд, и каратели пустили в ход оружие против тысячной толпы восставших. Движение прекратилось. Но его участники «от великого страха едва не все из той вотчины, оставя дома, разбежались к другим ближним вотчинам и в Москву». Подобные же события происходили (1755) в селе Болаш* кове и в 8 деревнях Иосифо-Волоколамского монастыря в Тверском уезде.

Крестьяне трех сел (2170 душ) Шацкого уезда, принадлежавшие Новоспасскому монастырю, вели борьбу с 1753 по 1758 гг. Подав жалобы в Сенат и Кабинет императрицы на чрезмерные поборы, взятки и произвол, они просили открепить их от монастыря. Их возглавил крестьянин Мирзин, человек энергичный! стойкий и преданный общему делу. Небольшую команду, присланную для усмирения, крестьяне прогнали. Другой отряд из 40 драгун, присланный в августе 1756 г., они избили дубинами и разоружили. В ноябре того же года к восставшим селам подошли 5 рот Тенгинского полка. Около своих селений восставшие выставили охрану, оградили их надолбами. Карателей они встретили с ружьями и рогатинами, цепами и дубьем, приготовили камни. Те открыли огонь из орудий, убили 26 и ранили 25 крестьян. Более 800 человек арестовали. Многие бежали по сосед

213

ним селениям и лесам. В целом из трех сел разбежалось более тысячи крестьян.

Активная борьба монастырских крестьян, их восстания против владельцев привели к тому, что в феврале 1762 г. правительство Петра III объявило указ о переводе их в разряд государственных крестьян с передачей им монастырских земель. Правда, после июньского дворцового переворота того же года указ власти отменили. Но в ответ начался такой подъем антифеодальной борьбы, что правительство Екатерины II через два года, в 1764 г., провело секуляризацию монастырских владений, перевело крестьян в государственные и передало их в ведение специального государственного учреждения — Коллегии экономии. Это была несомненная победа монастырских крестьян. Их классовая борьба в качестве государственных крестьян с этого времени спадает, но не прекращается.

Государственные и дворцовые крестьяне, помимо подачи челобитных с жалобами на местные власти, администрацию, оказывали ожесточенное сопротивление переводу в категории помещичьих и монастырских крестьян, нередко захватывали барские земли, рубили леса, увозили хлеб и сено с помещичьих полей и лугов.

В 1732 г. дворцовые крестьяне Тамбовского края жаловались на взяточничество. Их челобитчиков арестовали, но крестьяне (до 3 тыс. человек) разогнали направленную против них воинскую команду, освободили своих ходоков, оказали сопротивление войскам.

Около восьми лет (1733—1741) «чинили мятеж» дворцовые крестьяне Хатунской волости. В 1743 г. их собратья в Смоленской губернии, собравшись «многолюдством», убили управителя. В ряде мест дворцовые крестьяне изгоняют управителей, отказываются исполнять различные работы.

Поднимаются на борьбу однодворцы — потомки служилых людей по прибору. Они выступают против соседних помещиков и богатых односельчан, которые эксплуатировали их труд, силой захватывали их земли и угодья.

Заметным новым явлением в истории классовой борьбы XVIII в. являются волнения и восстания работных людей и приписных крестьян, трудившихся на заводах и фабриках. Раньше, в XVII—начале XVIII в., имели место лишь единичные самостоятельные выступления работных людей, которые стремились к тому, чтобы разорить свой завод и вернуться в деревню, работные люди участвовали в крестьянских войнах (во второй и третьей). В XVIII в., помимо их участия в пугачевском движении, гораздо более широкий характер приняли их самостоятельные выступления.

Работные люди и приписные крестьяне стремятся вырваться с предприятий и уйти в свои деревни. Уже вполне зримо, осязаемо выделяются профессиональные требования, связанные с их положением на заводе или фабрике,— повышение заработной

214

платы, улучшение условий жизни и труда, прекращение насилий администрации предприятий (штрафы, наказания и пр.). Это свидетельствует о формировании в стране своего рода предпро- летариата с его специфическими требованиями и действиями. Конечно, в XVII—XVIII вв. имели место лишь первые стадии этого процесса, однако начало было положено

С 1727 по 1731 г. длилось движение крестьян деревни Мас- киной Темниковского уезда. Сначала они принадлежали дворцовому ведомству, потом были переданы князю Хилкову, у которого их купил заводчик Миляков. Но крестьяне отказались от заводских работ и, подав челобитную в Сенат, потребовали возвратить их дворцу. Узнав о таком «бунте и неповиновении», власти приступили к расправам. Их челобитчика Д. Родионова били батогами. Но через два года четверо ходоков во главе с ним же снова подали жалобу на владельца. Появились каратели. Крестьяне со «всяким дрекольем» оказали сопротивление «огненному бою» команды. В результате обе стороны понесли потери убитыми и ранеными. В 1731 г. крестьяне встретили карателей с огнестрельным и холодным оружием, двумя чугунными пушками. Но в конце концов войска подавили их сопротивление.

В 1737 г. началась забастовка на Московском Суконном дворе. Причинами ее стали снижение расценок, введение новых форматов суконных изделий. Отказались выйти на работу более 1 тыс. человек из 1,7 тыс. работных людей. В результате с 22 марта по 17 мая, т. е. почти 2 месяца, бездействовало более 200 станов. Забастовщики выбрали Родиона Дементьева и Петра Егорова своими представителями, и они подали челобитные императрице Анне Ивановне, другим лицам. Им ответили угрозами и наказаниями. Выборные умерли в петербургской тюрьме. Но восставшие «многолюдством», «с великим криком» снова и снова приходили к властям, повторяли свои требования (отмена сниженных расценок). В конце концов Сенат вынужден был согласиться с тем, что предприниматели снизили зарплату самовольно, указали им уточнить размеры удержаний с рабочих.

Но волнения продолжались и впоследствии. В июне 1749 г. прекратили работу более 800 человек в ответ на «обиды, чинимые от фабрикантов», «непрестанные жестокие наказания», нежелание властей принять и рассмотреть их жалобы. Около 400 человек были пойманы и возвращены на Суконный двор, но третья часть из них отказалась от работы на мануфактуре. Большинство долгое время находилось в бегах.

Волнения на Московском Суконном дворе возникали и позднее, в 1762 г.

С 1737 по 1741 гг. волновались, бастовали работные люди суконной мануфактуры Дряблова в Казани. Они тоже выступили против снижения расценок, увеличения вычетов за инструменты. Волнения закончились после ареста 100 их участников.

, Работные люди и мастеровые Липецкого, Козьмикского и Во-

римского заводов под Воронежем протестовали по поводу передачи их из казны в «вечное владение» князю Репнину и потребовали возвращения их в «казну» (1755). Кроме того, им снизили в 2 раза расценки, увеличили вычеты из зарплаты, выдавали ее не деньгами, а продуктами, изделиями и товарами; работных людей сдавали в рекруты, запрещали отхожие промыслы вО время остановки заводов. Характерно, что они не требуют «увольнения от завода», который стал для них постоянным местом жительства и работы, дававшей им пропитание. 060 всех своих нуждах они сообщали властям в челобитной 1760 г. Власти арестовали Григория Куприянова, возглавлявшего выступление, и других «зачинщиков». Рабочие ответили забастовкой, и заводы остановились. Они освободили арестованных вожаков, перестали слушать распоряжения заводской конторы, избрали свой орган управления — станичную избу во главе о тем же Куприяновым, которая собирает средства для продолжения борьбы, выдает отпускные свидетельства, наказывает изменников общему делу.

Начались массовые аресты, ссылки. В далекий Нерчинск выслали Куприянова. Но восставшие, проявляя стойкость и упорство, по-прежнему отказывались от работы и добились своего — в 1769 г. заводы снова взяли «в казну».

В 1746 г. на полотняной и бумажной мануфактуре Гончарова в Малоярославецком уезде началось выступление работных людей, которые в большинстве своем происходили из крестьян, купленных мануфактуристом. Они не захотели мириться с потерей «воли», заявили, что они «не крепки» Гончарову, и отказались на него работать. В 1752 г. волнения вспыхнули вновь. Их участники жаловались на снижение расценок и зарплаты, штрафы, использование квалифицированных рабочих на вспомогательных операциях без дополнительной оплаты.

Восставшие в 1752 г. захватили в амбарах ружья, 5 пушек й осадили в барском доме воинскую команду. Их действия возглавляли работные люди Иван Моисеев, автор челобитных, Тихон Куликов, Яков Витошников и другие, которые участвовали в волнениях 40-х годов. Власти прислали на мануфактуру воеводу Хвощинского и секретаря Неронова. Они удивились упорству работных людей: «Оные люди против крестьян со многим преимуществом к дракам весьма склонны».

Столь же сильным стало движение крестьян Ромодановской волости Калужской провинции, купленной заводчиком Демидовым у Головкина в 1741 г. Нещадная эксплуатация, жестокости, насилия администрации вызвали взрыв недовольства крестьян. Они поднялись на восстание, разгромили воинскую команду. Власти прислали целый батальон с артиллерией. Но в 1752 г. снова началось восстание. Крестьяне выпустили воду из пруда, и демидовские заводы (Дугненский, Брынский, Выровский) остановились. Прислали карателей — 4 роты Рижского драгунского полка. До 1,5 тыс. крестьян вооруженных ружьями, рогатинами,

216

дрекольем, камнями, выступили против нихгОнэ,®трааж»нжей8!дение. А 24 мая в ходе настоящего сражения разбили драгун. Командир полка полковник Олиц попал в плен. Восставшие взяли трофеи—210 ружей, десятки пистолетов, шпаг. Калужские горожане и особенно окрестные крестьяне сочувствовали и помогали им — организовывали «разбойные отряды», укрывали участников восстания после его разгрома войсками. В ряд уездов власти послали несколько полков, чтобы подавить волнения, т. к. та.м, по сообщениям правительственных документов, «умножились многолюдные воровские и разбойнические партии».

В 30—50-е годы волнения вспыхивали среди приписных крестьян Заонежья. Они отказывались рубить лес и поставлять дрова на заводы, высылать туда людей в страдное летнее время. Власти в начале 1750 г. отменили заготовку «двойных дров», т. е. рубку леса для заводов в двойном размере.

Особое место в народных выступлениях XVIII в. занимают восстания работных людей и приписных крестьян Урала, Прикамья и Зауралья.

Их борьба отличалась длительностью и упорством. Они оказывали сопротивление карателям, собирались на сходки, в мирские избы, помогали друг другу и соседям. Их требования сводились к освобождению от повинностей, заводских работ, возвращению в свои деревни и села, а по мере усиления связей с заводами — к улучшению условий труда, повышению расценок. Профессиональные требования постепенно усиливались.

В целом движения работных людей, в отличие от выступлений помещичьих и монастырских крестьян, отличают большая организованность и стойкость, настойчивость и сплоченность.

Аналогичные требования (увеличение жалованья, сокращение рабочего дня) выдвигали во время волнений работные люди в Петербурге *.

Особой формой классовой борьбы являлось самозванчество. Имя царствующих особ в 30—50-е годы принимали на себя представители социальных низов с целью их организации на борьбу против «плохих» бояр, вельмож. Они стремились придать своим действиям «законный» характер. И самозванцы, и те люди, которые эа ними шли, не мыслили себе иных порядков, кроме правления царя, императора, но «доброго» по отношению ко «всей черни». «Хороший» правитель, по их мысли, должен дать волю всем бедным и обиженным «плохими» господами людям.

Под такими лозунгами выступали Ларион Стародубцев (беглый драгун Нарвского полка, объявил себя на Дону в 1732 г. Петром Петровичем — сыном Петра I), Тимофей Тружениц (действовал тогда же в Тамбовском уезде под именем «царевича Алексея Петровича»), Иван Миницкий (тоже «царевич Алексей Петрович», из работных людей, Подесень, 1738 г.) и другие1 2.

1             Мавродин В. В. Указ, соч., с. 47—64.

2             Там же, с, 66—68,

217

Волновалось казачество* в рядах которого собрались потомки беглых крестьян, холопов, посадских и служилых людей, всякого бедного и униженного люда, многие новопрнхожие беглецы. Ухудшение их положения, наступление «регулярства», эксплуатация местной казацкой верхушки вызывали волнения голытьбы. В 30-е годы на Дону и в соседних русских уездах активно действуют «разбойные партии» из казаков, беглых крестьян и бурлаков. В 50-е годы активные волнения происходят на Яике. Они связаны е борьбой казаков «непослушной» (по отношению к властям) «стороны» и «послушной стороны». Особую остроту она приобретает в 60-е — начале 70-х годов, накануне Пугачевского восстания.

Наконец, важной составной частью классовой борьбы этого времени являются движения нерусских народов, в которых переплетаются два момента: социальный, антифеодальный, с одной стороны, национальный, с другой. Коренное население Поволжья, Прикамья, Приуралья, Башкирии, Калмыкии, Казахстана испытывало двойной гнет — «своих» и русских феодалов, властей. Основная его часть находилась на положении ясачных, или государственных, крестьян, феодальная верхушка пополняла ряды русского дворянства. Постепенное сближение нерусских низов и русских крестьян и работных людей, горожан и казаков, переселявшихся в эти места, обусловливали их совместную борьбу против гнета феодалов, чиновников, церковников.

В указанных районах выступления угнетенных принимали те же формы — подача челобитных, бегство, действия «разбойных» отрядов, восстания. Состав участников этих движений был многонациональным. Упомянутое выше восстание посессионных крестьян деревни Маскиной возглавлял мордвин Дмитрий Родионов. В «разбойных партиях» плечом к плечу боролись с помещиками и заводчиками, купцами и чиновниками, попами и богатыми крестьянами, русскими и нерусскими, многие люди из числа русских, татар, чувашей, мордвы. В 1744 г. беглые напали на винокуренный завод около чувашских селений в Симбирском уезде; через год —на дворы двух богатых крестьян из чувашей (пуянов). В 1756 г. отряд чувашей разгромил магистрат в городе Алатырь, другой отряд беглых разбил воинскую команду под городом Козьмодемьянском.

В 40-е годы в ряде уездов чувашские крестьяне выступали против насильственной христианизации—нападали на попов, миссионеров, прогоняли их и избивали. Тогда же и в следующем десятилетии татары, чуваши, удмурты боролись с помещиками и заводчиками, которые захватывали их земли, заставляли работать на заводах больше положенного срока, не выплачивали заработанные деньги. Оказывали сопротивление воинским командам.

Распоряжение архиепископа нижегородского и алатырекого об уничтожении священных языческих рощ, кладбищ, мусульманских мечетей, насильственном крещении «иноверцев» вызвало

ш

восстание в мордовской Теркниевской волости в 1743 г. («Терю- шевскяй бунт»). Восставшую мордву поддержали русские и мордовские' крестьяне соседних мест, беглые русские же крестьяне, работные люди, солдаты, бурлаки с Волги, Оки и Суры. Возглавил их мордвин Несмеян Васильев Кривой — крестьянин села Большое Сеськино. Движение охватило Нижегородский, Арзамасский, Ардатовский уезды, затем — ряд мест Казанской и Воронежской губернии. Действовали многочисленные отряды восставших по несколько сот человек в каждом. В восстание включались помещичьи, дворцовые крестьяне. В целом в нем приняло участие до 6 тыс. человек. Дважды повстанцы наносили поражения воинским командам. Но разрозненность действий отдельных отрадой, наступление карателей привели к разгрому я рас- лравам.

Крупные восстания вспыхивали в Башкирии в 1735—1740 гг., 1747 г. и 1755 г. Его участники боролись против гнета властей, феодалов, против новых налогов. В ходе движений местная феодальная знать пыталась направить их в нужное нм русло, добиться отделения от России, подчинения Башкирии кому-либо из мусульманских правителей, утвердить свое безраздельное господство над соплеменниками. Но со стороны подавляющей части участников восстаний (из представителей сопи а льны х низов) эго была борьба с гнетом и произволом феодалов н властей. В движения, параду с башкирами, включались татары, марийцы, мещеряки, чуваши, удмурты и русские. Так, в восстании 1747 г. русский Петр Плотников возглавил выступление удмуртов и татар Казанской и Осинской дорог. В отдельных случаях рядовые башкиры выступали против своих старшин. Так, в 1755 г. в Тер- сятской волости они вели борьбу за смещение ненавистного старшины Даута Екалина. Но, ее добившись этого у властей, в следующем году сожгли его дом, изгнали старшину, угрожали убить.

Феодальный гнет, притеснения властей вызывали классовый протест социальных низов Украины, Прибалтики1.

Таким образом, классовая борьба в 30—50-е годы охватила различные категории эксплуатируемого населения империи, обширные территории, принимала различные формы — то пассивные, то более активные, которые переплетались друг с другом. В целом они носили разновременный, разрозненный, стихийный характер. Но в ряде случаев выступления восставших отличались длительностью, упорством, стойкостью, самоотверженностью. Особенно это характерно для выступлений работных людей, которые в XVIII в. сталй заметным явлением в классовой борьбе народных масс.

Обращают на себя внимание некоторые элементы организованности (избрание восставшими на обидах сходках представителей для ведения дел, функционирование мирских, станичных

1 Мавродин В. В. Ужаа. cm., с. 69—86,

Я*

изб; организация обороны в восставших селениях, взаимопомощь между отдельными слоями повстанцев, между селениями и др.).

Широкий размах, который приняли народные выступления в 50-е годы, их усиление в 60-е — начале 70-х годов подготовили еще более мощный взрыв классовой борьбы — четвертую крестьянскую войну, последнюю в истории феодальной России.

ЧЕТВЕРТАЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА

В 60—70-е годы XVIII в. Россия переживала один из переломных этапов своей истории. Отмечен он многими важнейшими явлениями. Именно к этому времени относится кульминация в развитии крепостного права, которое, как отмечал В. И. Ленин, «на практике... ничем не отличалось от рабства»1. Элементы новых капиталистических отношений складываются к этому времени в устойчивую систему — уклад. Страна одерживает ряд успехов в развитии хозяйства и культуры, во внешней политике, но дается это ценой народного горя и страданий, прежде всего — дальнейшего обнищания и разорения крестьянства, которое составляло 96% всего населения России.

Сельское хозяйство развивалось, но очень медленно. Господствующим оставался труд крепостных крестьян (46% сельского населения). Основным орудием труда была соха, плуг внедрялся медленно. Не хватало лошадей и, отсюда, навоза, а плохое удобрение полей имело следствием низкую урожайность; в течение столетия более 30 лет отмечены неурожаями.

Дворяне во второй половине XVIII в. сильно упрочили свое положение. За время правления Екатерины II (1762—1796) они получили огромное количество земель в центре, на Украине, Поволжье, Предуралье с 800 тыс. крестьян из числа русских и нерусских людей. Помещики увеличивают размеры барщинных повинностей и оброчных платежей, наживаются на предпринимательстве — их обогащают те же крепостные, трудившиеся на их предприятиях: винокуренных, парусинных, . полотняных, суконных и прочих.

Развитие промышленности вывело Россию на передовые для того времени рубежи. Она заняла первое место в мире по выплавке чугуна, ее доменные печи на Урале были самыми крупными в мире. Европа ввозила из России железо, ее корабли плавали по морям и океанам под парусами из русского полотна. К 1767 г. насчитывалось 663 предприятия в металлургии и металлообработке, суконной, хлопчатобумажной, полотняной и других отраслях промышленности. Увеличивается число мануфактур, основанных, полностью или частично, на вольнонаемном труде. Прежде всего он применялся на текстильных, винокуренных предприятиях, в табачной, кожевенной, металлообрабатыВАЮЩЕЙ.