ПОЛНЫЙ ТЕКСТ СТАТЬИ

С момента возникновения марксизма рабочий класс, все трудящиеся получили научное мировоззрение, с помощью которого возможно познать объективные закономерности развития природы и общества, правильно ориентироваться в действительности, а значит, и предвидеть будущее, точно определять задачи социального прогресса.

Характеризуя марксизм как вершину мировой цивилизации, В. И. Ленин в статье «Три источника и три составных части марксизма» писал: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета» '. Именно это послужило причиной яростных атак на марксизм со стороны всех реакционных сил. Уже в первые десятилетия существования научного коммунизма для его «священной травли» объединились «папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские» 2. К ним примкнули и представители антинаучных мелкобуржуазных течений, претендовавших на главенствующую роль в рабочем движении: вейтлингианства, «истинного социализма», бланкизма, прудонизма, лассальянства, бакунизма, дюрингианства и др. «Неудивительно, что это учение должно было с боя брать каждый свой шаг на жизненном пути» 3. В этом бою оттачивалось идейное оружие рабочего класса, в том числе формировался и научный атеизм, который непосредственно и органично вырастал на основе материалистической диалектики.

Основоположники научного коммунизма подвергли беспощадной критике различных «лжепророков» и «спасителей человечества», выступавших с иллюзорными, фантастическими рецептами социального обновления. К их числу относился и В. Вейтлинг. Это был талантливый самоучка, пропагандист утопических идей. Признавая его несомненные заслуги перед рабочим движением, К. Маркс говорил о сочинениях В. Вейтлинга, как о гигантских детских башмаках пролетариата, предсказывающих «немецкой Золушке в будущем фигуру атлета» 4. Однако В. Вейтлинг не сумел освободиться от примитивных взглядов уравнительности, уяснить общественные закономерности. На пренебрежительные выпады В. Вейтлинга против революционной теории К. Маркс резко, но справедливо ответил: «Никогда еще невежество никому не помогло!» 5. Он разъяснял, что обращаться к рабочим без строго научной идеи и положительного учения равносильно пустой бесчестной игре в проповедники, при которой, с одной стороны, полагается вдохновенный пророк, а с другой — допускаются только ослы, слушающие его, разинув рот. Убежденный в своей непогрешимости В. Вейтлинг не пожелал признать научно-теоретическое обоснование коммунистической программы, придавая своим коммунистическим идеям религиозную окраску. Как впоследствии писал Ф. Энгельс, «гонимый из страны в страну пророк, он носил в кармане готовый рецепт осуществления царства небесного на земле и воображал, что каждый только о том и думает, чтобы украсть у него этот рецепт» 6.

Утопические идеи были серьезным тормозом для распространения научного мировоззрения. Хотя они и выражали гуманистические идеалы, на них лежал отпечаток частнособственнических отношений. Основную задачу утописты видели не в политической борьбе, не в ликвидации частной собственности революционным путем, а в справедливом перераспределении материальных благ, для достижения которого считали достаточным завоевание определенного количества приверженцев. Разумеется, проповедь таких идей препятствовала осознанию рабочими своих подлинных революционных задач, освобождению от фантастических, несбыточных мечтаний. Именно это обстоятельство побудило основоположников научного коммунизма дать решительный отпор утопизму как в политике, так и в социальной теории.

К. Маркс и Ф. Энгельс резко выступили против Г. Крите — одного из идеологов так называемого «истинного социализма», который на страницах издаваемого им в США еженедельника вел псевдокоммуни-стическую пропаганду, характеризовал коммунизм как «религию любви», призванную якобы привести все человечество к братству и благоденствию. В «Циркуляре против Крите» К. Маркс и Ф. Энгельс раскрыли огромный вред взглядов Крите для рабочего движения, убедительно показали несовместимость коммунистического мировоззрения и религии. .«...Криге под именем коммунизма проповедует старую религиозную немецкую философскую фантазию, которая прямо противоречит коммунизму»7. Они писали, что «бред о любви», сентиментальные рассуждения о «религиозном сердце», «о божественном стремлении к общности», «о готовности приносить себя в жертву» и т. д. являются не чем иным, как христианскими заповедями, которые вот уже в течение 1800 лет до одури повторяются без малейшего успеха. Основоположники научного коммунизма сказали свое решительное «нет» попыткам соединить коммунизм с религией и противопоставили догматическим абстракциям будущего научно обоснованный путь социального освобождения трудящихся. Значение этой борьбы трудно переоценить.

Сравнивая период господства ненаучных идей с периодом, когда марксизм одержал победу над ними, Ф. Энгельс писал: «Тогда — множество туманных евангелий различных сект с их панацеями, теперь — одна общепризнанная, до предела ясная теория Маркса, четко формулирующая конечные цели борьбы; тогда — разделенные и разобщенные местными и национальными особенностями массы, связанные лишь чувством общих страданий, неразвитые, беспомощно переходившие от воодушевления к отчаянию, теперь— единая, великая интернациональная армия социалистов, неудержимо шествующая вперед, с каждым днем усиливающаяся по своей численности и организованности, дисциплинированности, сознательности и уверенности в победе» 8.

Принципиальное значение имела критика К. Марксом и Ф. Энгельсом субъективно-идеалистических взглядов немецкого теолога Г. Ф. Даумера, французского историка Ф. Гизо, преувеличивавших роль религии в истории. В рецензии на книгу Даумера «Религия нового века» они показали полную несостоятельность его рассуждений о том, что все крупные общественные перевороты всегда вызывались «революциями духа», переменами в религии и что единственным прочным основанием для необходимого в то время общественного переустройства могла быть только «новая великая религия». К. Маркс и Ф. Энгельс указали на социально-экономические причины революционных событий прошлого и в соответствии с диалектико-материалистическим методом анализа социальных процессов сделали обоснованный вывод о месте религии в историческом процессе. Новые мировые порядки, объясняли они, возникли не благодаря религии, а явились результатом конкретных условий материальной жизни. В частности, анализируя эпоху возникновения христианства, они показали, что «христианству предшествовал полный крах античных «мировых порядков», что христианство было не причиной, а простым выражением этого краха, выражением формировавшихся в тот период «новых мировых порядков» 9. Таким образом, не перемена общественных порядков сообразовалась с новой религией, а, наоборот, религия изменялась в соответствии с переменами в общественных порядках.

К. Маркс постоянно подчеркивал принципиальную враждебность христианства и в целом религиозной морали революционному пролетарскому мировоззрению, разоблачал попытки изобразить религию и церковь как силы, возвышающиеся над противоположными социальными интересами. Он разъяснил, что коммунизм представляет собой революционное отрицание капитализма, в то время как христианство представляет собой апологию его. В прошлом христианство оправдывало античное рабство и крепостной строй, теперь же оно оправдывает эксплуатацию пролетариата. «Социальные принципы христианства, — писал К. Маркс,— объявляют все гнусности, чинимые угнетателями по отношению к угнетенным, либо справедливым наказанием за первородный и другие грехи, либо испытанием, которое господь в своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупление их грехов. Социальные принципы христианства превозносят трусость, презрение к самому себе, самоунижение, смирение, покорность, словом — все качества черни, но для пролетариата, который не желает, чтобы с ним обращались, как с чернью, для пролетариата смелость, сознание собственного достоинства, чувство гордости и независимости — важнее хлеба.

На социальных принципах христианства лежит печать пронырливости и ханжества, пролетариат же — революционен» 10.

Марксистское разоблачение христианства в корне отличается от предшествующей критики, для которой вне поля зрения оставалась именно эта классовая сущность религии.

Рассматривая научный атеизм не только как отрицание и критику религии, но и как теорию формирующегося материалистического мировоззрения рабочего класса, К. Маркс и Ф. Энгельс выступали против всех и всяческих попыток в той или иной форме сохранить в сознании трудящихся масс враждебную науке религиозную идеологию. Одновременно они принципиально и последовательно развенчивали взгляды, которые в извращенном виде представляли атеизм. Так, например, хорошо известно, какую отрицательную реакцию Ф. Энгельса вызвала книга английского писателя и историка Т. Карлейля, считавшего, что источником социального зла является атеизм, и сетовавшего на то, что капитализм, мол, уничтожил религию, не дав людям ничего позитивного. По мнению Т. Карлейля, надо отказаться от атеизма и создать новую религию: «культ героев», «культ труда». Отвергнув эту концепцию как утопическую, Ф. Энгельс доказал, что религия по своей природе, даже если она примет форму «культа героев», «культа труда», усугубляет социальное зло, что она является актом самоопустошения человека и выхолащивает из человека и природы их содержание, перенося его на фантом потустороннего бога. Поэтому, указывал Ф. Энгельс, необходимо отказаться от религии и найти реальное удовлетворение тех потребностей, которые иллюзорно удовлетворяются религией. Для уничтожения социального зла требуется не создание какой-то новой религии, а, наоборот, окончательное ее упразднение. Необходимо подчеркнуть, что К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не призывали к политическому упразднению религии. От подобного взгляда они отмежевались уже в первых открытых схватках с младогегельянцами, критиковавшими религию, но усматривавшими в ней не следствие, не отражение социального зла, а его источник. Для уничтожения всех бедствий и нищеты младогегельянцы во главе с Б. Бауэром считали достаточным «обрушить своды с небес», упразднить религию путем ликвидации государственной религии, отделения церкви от государства. Основоположники научного атеизма отвергли эту точку зрения и, последовательно материалистически решая основной философский вопрос, разъясняли, что критика религии есть лишь предпосылка всякой другой критики. «Религия для нас,— писал К. Маркс,— уже не причина мирской ограниченности, а лишь ее проявление. Поэтому мы объясняем религиозные путы... мирскими путами... мы не превращаем мирские вопросы в теологические. Мы превращаем теологические вопросы в мирские» м.

К. Маркс, выражая свое несогласие с Б. Бауэром, видевшим выход евреев из политического бесправия в эмансипации их от религии, поставил более широкую проблему — проблему человеческой эмансипации, ликвидации фактического неравенства и угнетения, ликвидации антагонистических социальных противоречий. Именно в этих социальных факторах К. Маркс видел ту объективную, материальную основу, которая в религии получает свое фантастическое, иллюзорное выражение. В религиозном убожестве, по глубокому убеждению К. Маркса, следует видеть отражение действительного убожества, отражение того факта, что общественные отношения не стали еще подлинно человеческими. Поэтому борьба против религии должна быть борьбой против того мира, «духовной усладой» которого является религия.

Такая постановка вопроса означала принципиально новый подход к религии, подход, развитый в дальнейшем в глубоком обосновании социальной природы религии, обобщенный в классической формуле: «религия — опиум народа».

Точка зрения, согласно которой религия является источником социального зла, позднее переросла в различные анархистские концепции борьбы с религией.

Например, французский революционер О. Бланки, идеолог анархизма М. Бакунин, немецкий философ, экономист и правовед Е. Дюринг были сторонниками административного, насильственного запрещения религии. В программе социалистических преобразований, изложенной в брошюре «Коммунарам», в качестве первоочередной задачи предусматривалось запрещение религии, освобождение человечества от этого, как считали авторы брошюры, средоточия прошлых и настоящих несчастий и бедствий. Они громогласно заявили: «В Коммуне нет места попам; всякая религиозная проповедь, всякая религиозная организация должна быть запрещена» 12. Такое администрирование, как и стремление внести в программу пролетарской партии прямое признание атеизма, осуждалось основоположниками научного коммунизма.

К. Маркс и Ф. Энгельс разоблачали также всякого рода авантюры, связанные с политической войной против религии, на которые толкал рабочее движение М. Бакунин, считавший, что в результате революции административным путем будут упразднены культы, что религия будет заменена наукой, а «божественная справедливость» — «человеческой справедливостью». М. Бакунин не скупился на громкие критические фразы в адрес церкви, хотя одновременно полагал, что человек не может жить «без мистического горизонта». Он заявлял, что социальная революция будет обладать реалычой силой закрыть все кабаки и все церкви, и в то же время пропагандировал воздержание рабочих от политической борьбы, что по сути толкало их в объятия попов.