Поиски церковными организациями способов преодоления кризиса религии ведутся одновременно по нескольким направлениям. Результатами этих поисков явились изменения в политической ориентации церкви, повышение ее социальной активности, а также усиление тенденций к модернизации религиозной идеологии и церковных структур.

Изменения в политической ориентации церкви, принявшие в настоящее время весьма широкий размах, вызваны тем, что прямая поддержка религиозными организациями антинародной политики правящих классов эксплуататорского общества, их активная связь с оголтелой реакцией породили недовольство широких слоев верующих.

Наиболее существенно вынуждены были пересмотреть свою политическую ориентацию религиозные организации нашей страны, проделавшие эволюцию от антисоветской политики к лояльному отношению к Советской власти. По такому же пути идут и религиозные организации в других социалистических странах.

Серьезные коррективы вносят в свои политические воззрения и церковные организации развивающихся стран. Учитывая ненависть масс к силам колониализма и международной реакции, популярность в народе идей общественного прогресса, они выступают с критикой в адрес империализма, высказываются в поддержку прогрессивных социальных структур, заявляют о солидарности с поборниками мира, демократии и социализма.

Менее ощутимо изменились политические воззрения церковных организаций и объединений капиталистического мира, но и эти изменения стали сейчас несомненной реальностью. Ориентация на воинствующий антикоммунизм в его самых грубых и откровенных формах, сотрудничество с милитаристскими кругами, их поддержка в «холодной войне», развязанной империалистами против стран социализма, и другие политические акции такого же рода настолько скомпрометировали западные религиозные организации в глазах трудящихся и демократической общественности, что кризис доверия к религии и церкви принял невиданный прежде размах и стал угрожать самому их существованию. Реалистически мыслящая часть религиозных деятелей Запада пришла к выводу, что приостановить дальнейшее развитие этого кризиса можно только ценой пересмотра наиболее реакционных политических установок.

Именно такие соображения легли в какой-то мере в основу деятельности папы Иоанна XXIII, возглавлявшего католическую церковь с 1958 по 1963 г., и его сторонников, выступивших за разрядку международной напряженности, осуждение милитаризма, одобрение принципа мирного сосуществования государств с различным социально-политическим укладом, за переход к «диалогу» католиков с марксистами. Признаки политического реализма, продиктованного опасениями за судьбы религии в современном мире, проявляются и в деятельности ряда протестантских церквей Западной Европы и США, а также других религиозных организаций, действующих в странах капитала. Многие из них, уступая давлению со стороны рядовых верующих и демократической общественности, выступили в поддержку такого важного инструмента международной разрядки, как хельсинкское Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, одобрили принятый на нем Заключительный акт, призванный способствовать созданию на европейском континенте атмосферы взаимного доверия, уверенности в свободном, независимом, мирном развитии каждой страны.

Хотя отмеченные выше сдвиги в политической ориентации церкви, призванные удержать основную массу верующих в сфере церковного влияния, продиктованы интересами самой религии и служат целям ее самосохранения, они не находят поддержки у крайне правых церковных кругов Запада. Последние ищут выхода из кризиса на путях усиления связи церкви с империализмом, международной реакцией, делают ставку на антикоммунизм, на открытую борьбу с силами прогресса. Они не останавливаются даже перед использованием прямого террора, как это видно на примере кровавых событий в Ольстере.

Церковные организации капиталистических стран, ранее уходившие от решения социально-политических проблем в область чисто религиозных спекуляций, рассчитанных на то, чтобы отвлечь верующих от активного вмешательства в исторический процесс, теперь избрали другую тактику. Они стараются добиться того, чтобы трудящиеся воспринимали церковь не только как религиозную организацию, но и как социального лидера, якобы способного указать всему человечеству путь к лучшему будущему.

Религиозные социальные доктрины, разработанные в прошлом с учетом интересов эксплуататорских классов (оправдывавшие угнетение человека человеком, освящавшие авторитетом бога частную собственность и общественное неравенство, возводившие в ранг «христианских добродетелей» те нормы поведения, которые отвечали интересам власть имущих и т. п.), подвергаются теперь пересмотру, с тем чтобы завуалировать в них то, что компрометирует церковь в глазах масс. Религиозные идеологи стремятся представить церковь защитницей угнетенных и обличительницей социальных пороков классового общества, надеясь таким путем поднять ее престиж.

Однако обновление социальных воззрений церкви, каким бы радикальным оно ни выглядело, не делает ее реальным фактором общественного прогресса, так как сущность этих воззрений остается старой — оправдание и защита эксплуататорского строя, хотя и в более утонченной, менее откровенной форме, чем прежде. Социальная активизация церкви осуществляется отнюдь не в интересах человечества, а ради укрепления ее собственных позиций и в целях более эффективной защиты интересов эксплуататорских классов.

Определенная часть религиозных деятелей буржуазного мира искренне считает, что уже в условиях капитализма церковь может преодолеть свою зависимость от эксплуататоров, принять непосредственное участие в устранении пороков буржуазного общества. Эти деятели, признавая успехи нашей страны в коммунистическом строительстве, наблюдая морально-политическое единство нашего общества, включающего в себя как атеистов, так и религиозных людей, ратуют за совместные действия верующих и коммунистов в борьбе за мир и демократию, настаивают на поддержке церковью социалистических и коммунистических преобразований.

Особенно радикально пересмотрели свои традиционные воззрения по вопросам общественного развития религиозные организации СССР и других социалистических стран. Они не только отказались от прежних установок на отвлечение верующих от непосредственного участия в общественных преобразованиях, но и разработали концепцию социальной активности церкви. Согласно этой концепции, церковь должна поддерживать и пропагандировать социальные принципы социализма и коммунизма как якобы имеющие религиозные истоки, одновременно осуждая те помехи, что создают на пути общественного прогресса современный империализм, силы международной реакции.

Такая позиция церкви порождает у верующих иллюзию причастности ее к тем преобразованиям, которые осуществлены в нашем обществе в ходе социалистического и коммунистического строительства. Между тем в действительности социальный прогресс осуществляется в странах социализма не стараниями религиозных организаций, а помимо них и даже вопреки им, поскольку своей пропагандой антинаучного мировоззрения они объективно замедляют духовное развитие верующих, мешая им глубоко осознать свою роль в социалистическом и коммунистическом строительстве.

Во имя этих целей церковь пытается обновлять в духе времени те элементы религиозного комплекса, которые перестали оказывать необходимое воздействие на верующих, т. е. осуществляют модернизацию вероучения, обрядности и уклада церковной жизни.

Религиозный модернизм — явление закономерное, отражающее зависимость церкви и ее идеологии от социальной среды и происходящих в ней перемен. Поэтому он имел место на протяжении всей истории. Однако модернизм чреват серьезными опасностями для религии. Он подрывает основу религиозного мировоззрения— убеждение о «богоустановленности» религии, абсолютной завершенности ее и независимости от изменений социальной среды. Поэтому модернизму противостоит религиозный консерватизм — охранительное начало, сводящееся к отстаиванию незыблемости религии и церкви, к противодействию намечающимся переменам в идеологической и практической деятельности религиозных организаций.

Модернизм и консерватизм — взаимосвязанные тенденции. В зависимости от конкретных условий может преобладать то одна, то другая тенденция. В относительно спокойные периоды в истории религии, когда положение церкви стабильно, преобладает консерватизм, опирающийся на силу традиции. Зато в кризисных ситуациях, нарушающих рутинный ход церковной жизни и ставящих традиционные формы религии перед неизбежностью перемен, на первый план выступает модернизм. Поскольку общий кризис религии создал в настоящее время именно такую ситуацию, проявление модернистских тенденций приняло повсеместный характер.

Модернизм усилился в последнее время во всех христианских церквах и объединениях. Под знаком обновления католицизма применительно к нынешней эпохе прошел II Ватиканский собор, санкционировавший частичный пересмотр католического культа, социально-политической доктрины и организационных форм. От многих элементов ортодоксальной традиции отказываются православные церкви, ведущие сейчас подготовку к Все-православному собору, в предварительную программу которого включены многие вопросы, связанные с модернизацией идеологии и культа. Весьма сильны позиции модернизма в протестантских церквах и объединениях, больше всего склонных к экспериментированию в области религиозной идеологии и церковной практики.

Заметны модернистские веяния и в современном исламе, ищущем эффективные средства религиозного воздействия на мусульман. Модернизирует свои воззрения, обрядность и организационную структуру буддизм. Усиливаются позиции религиозного обновленчества в иудаизме и других религиях.

Что же обновляется в религиозных и церковных структурах?

Объектом модернизации в наши дни стало вероучение— самая фундаментальная часть религиозного комплекса. Те положения и догматы, которые потеряли актуальность и не воспринимаются сегодняшними верующими, либо замалчиваются, либо истолковываются по-новому. Вероучение излагается современным языком с использованием понятий и представлений, легче усваиваемых прихожанами. Предпринимаются попытки создать видимость его полного соответствия последним выводам науки и данным общественной практики. Переосмыслению подвергаются не только отдельные догматы, но и религиозно-нравственные выводы из них. Основательно обновляется и религиозный культ, складывавшийся на протяжении столетий. Обряды, переставшие оказывать прежнее воздействие на чувства верующих, либо устраняются вовсе, либо сокращаются и получают новую интерпретацию. В богослужение вводятся новые элементы, призванные сделать его не только более понятным, но и более впечатляющим. Немало новшеств в культовой практике ислама, буддизма, индуизма, иудаизма и других религий, озабоченных тем, чтобы повысить воздействие обрядности на прихожан.

Те же цели преследуют и реформы уклада церковной жизни, осуществляемые — в большей или меньшей степени — религиозными организациями всего мира. Традиционные церковные структуры перестраиваются таким образом, чтобы сделать их более активными проводниками религиозного влияния на массы. Взят курс на расширение участия мирян в жизни церкви и повышение их роли в пропаганде религиозной идеологии.

Поставлен вопрос о привлечении к активному церковному служению женщин: у протестантов уже имеются женщины-священники и профессиональные богословы (две из них являются президентами Всемирного совета церквей), а католики и православные дебатируют введение института «диаконис».

Таков далеко не полный перечень способов, с помощью которых церковь стремится преодолеть общий кризис религии.