30-е годы в деревне — это время создания экономических и организационно-хозяйственных основ победы социализма, последний, решительный бой за колхозы и совхозы как формы социалистического хозяйства.

Вступив в колхозы, крестьяне принесли в них не только свои средства производства, но и свою психологию, выросшую на почве мелкой собственности. В. И. Ленин подчеркивал, что «следы старого в нравах известное время после переворота неизбежно будут преобладать над ростками нового. Когда новое только что родилось, старое всегда остается, в течение некоторого времени, сильнее его, это всегда бывает так и в природе и в общественной жизни». Положение осложнялось тем, что в годы реорганизации сельского хозяйства произошло сокращение его производительных сил. К тому же 1931 и 1932 годы оказались неурожайными. В результате в 1932 году сельское хозяйство произвело меньше продукции, чем в 1928 году, когда была введена карточная система.

Самой острой проблемой колхозного строительства в 30-х годах партия считала установление правильного сочетания интересов колхозов и отдельных колхозников.

Понимание приоритетов в этой области было различным. Все дело в том, что государство в ту пору вынуждено было экономить средства и оплачивало колхозную продукцию по довольно низким ценам. Колхозники же исходили нередко прежде всего из своих групповых интересов, полагая, что колхоз, как собственник произведенной им продукции, сам должен решать вопрос обобъемах сдаваемой государству продукции и ценах на нее. Все это осложняло ход государственных заготовок в деревне. Случалось, что даже руководители колхозов, в том числе коммунисты, не понимали, насколько важно соблюдать здесь большую четкость. Председатель артели «Червоный украинец» на Северном Кавказе откровенно признавался: «Когда я на бюро райкома, я за хлебозаготовки, я большевик, а как бюро кончится и я подъезжаю к балке, я против хлебозаготовок». Недаром острые на язык колхозники прозвали своего председателя «коммунистом до балки», за которой начиналось колхозное поле. Такое отношение было довольно характерным. Подавляющее большинство колхозных руководителей и рядовых колхозников прекрасно понимали, что выполнение заготовительных планов необходимо. Но одно дело понимать, а другое — отдавать свою продукцию по так называемым твердым ценам. Здесь им трудно было отделаться от противопоставления «своего» хозяйства обществу. Партия трактовала такую позицию как пережиток частнособственнической психологии.

Социалистическое строительство в деревне нередко осложнялось ошибками некоторых центральных и местных органов. Допускались и перегибы в отношении крестьянства, хотя они неоднократно и строго осуждались партией.

25 июня 1932 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О революционной законности», в котором отметили «наличие все еще значительного числа нарушений революционной законности со стороны должностных лиц и искривлений в практике ее проведения, особенно в деревне». Советское правительство строго предупреждало о недопустимости командования, администрирования в отношении крестьян и колхозов. Было, в частности, подчеркнуто, что будут привлекаться к строгой ответственности лица, виновные «в произвольном распоряжении имуществом колхозов, их денежными средствами и отведенной в их пользование землей».

Столь же отрицательно, как факты администрирования, в сельском хозяйстве сказывалось и слабое материальное стимулирование труда. В ряде колхозов распределение все еще проводилось не по труду, а по едокам, разбазаривались трудодни, раздувался управленческий аппарат и т. п. Все это мешало поднять трудовую дисциплину, сказывалось на производстве, ослабляло веру крестьянства в колхозы.

Подобные противоречия, недостатки, отсталость сознания многих колхозников пытались использовать враждебные элементы. Остатки разбитого кулачества разжигали в колхозниках частнособственнические инстинкты, призывали саботировать государственные заготовки, старались породить недоверие к МТС. Враги осуществляли и прямое вредительство в сельском хозяйстве: портили машины, травили скот, заражали семенное зерно, жгли урожай.

7 августа 1932 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление, ставшее одним из решающих актов в развитии колхозного строя и всего советского общества,—• «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». В постановлении подчеркивалось, что «общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов Советской власти». Поэтому хищение общественной собственности объявлялось государственным преступлением и каралось суровыми мерами, вплоть до расстрела. К государственным преступлениям были приравнены и попытки разлагать колхозы внутри, подбивать колхозников к выходу из артелей.

В постановлениях 1932 года речь шла не только о создании новых коллективных хозяйств и о складывании специфических отношений внутри артели, но главным образом об установлении тех экономических и организационных отношений между государством и колхозами, которые действовали затем без существенных изменений в течение более чем четверти века.

В начале 1933 года партия и правительство принимают решение об изменении системы государственных заготовок продукции сельского хозяйства. Взамен контрактации были введены обязательные поставки продуктов по твердым ценам. Они имели силу налога. Их выполнение стало первоочередной обязанностью колхозов и колхозников. Лишь после завершения обязательных поставок и натуроплаты возможно было распределение продукции внутри колхоза, оплата труда колхозников (окончательный расчет за год). Тем самым надолго (до конца 50-х годов) был установлен определенный порядок отношений между государством и колхозами.

Разумеется, все это снижало экономические стимулы труда в сельском хозяйстве и увеличивало отлив сельского населения в города. «Неорганизованный отход» из деревни вносил путаницу в обеспечение промышленности рабочей силой и угрожал осложнением проблемы трудовых ресурсов в некоторых сельских районах. Поэтому с 1931 года промышленность попыталась перейти к организованному набору рабочей силы по договорам с колхозами. Однако в общий процесс миграции сельского населения это внесло мало изменений.

Радикальной мерой стало введение паспортной системы в декабре 1932 года. Оно рассматривалось как средство планомерного регулирования движения населения между городом и деревней. Паспорта вводились для населения (от 16 лет, кроме военнослужащих) в городах, рабочих поселках, районных центрах, новостройках, в совхозах, МТС, а также в 100-километровой полосе вдоль европейской границы СССР и в нескольких пригородных зонах. Во всех прочих сельских местностях население (колхозники) паспортов не получало и учитывалось по спискам, которые велись сельсоветами. Такое положение существовало до начала 60-х годов.

Для решения задач управления сельскохозяйственным производством был перестроен и партийно-хозяйственный аппарат, проводилась определенная кадровая политика.

В январе 1933 года состоялся объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), уделивший много внимания сельскому хозяйству. Обстановка в деревне была сложной и противоречивой. С одной стороны, в колхозах было объединено большинство крестьян. Но вместе с тем в последние годы пятилетки объем сельскохозяйственного производства заметно сократился. Пленум отметил, что это было следствием реорганизации деревни и отсутствия опыта ведения крупного социалистического хозяйства. Сыграли свою подрывную роль и действия врагов социализма.

Где же путь к решению задачи? Этот путь партия видела не в ликвидации нерентабельных колхозов, совхозов и МТС, а в реализации тех отношений между государством и сельскохозяйственными предприятиями деревни, которые сформировались к началу второй пятилетки, в окончательном разгроме классово враждебных элементов.

Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) решил создать в МТС и совхозах политические отделы — чрезвычайные органы партии, начальники которых были назначены непосредственно Центральным Комитетом. Политотделы сыграли огромную роль в перестройке производственной и политической работы в деревне.

Перед политотделами была поставлена задача всемерно способствовать реализации выдвинутого партией лозунга: «Сделать все колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными». Этот лозунг поддержал и I Всесоюзный съезд колхозников-удар-ников в феврале 1933 года. Политотделы горячо взялись за решение поставленных задач.

...В один из сравнительно теплых дней на переломе от зимы к весне 1933 года в Колонном зале Дома союзов собрались отобранные Центральным Комитетом партии работники политотделов. С последним напутствием выступил заместитель заведующего сельхозотделом ЦК партии А. И. Криницкий, принимавший непосредственное участие в отборе кадров политотделов. ЦК ВКП(б) назначил его начальником Политуправления МТС Нар-комзема СССР.

Отбор на работу в политотделы был настолько серьезен, что его приравняли к партчистке: начальники политотделов по указанию ЦК не проходили общепартийную чистку 1933 года. Около 39 процентов их имели партийный стаж свыше десяти лет, некоторые вступили в партию до революции. Большинство были профессиональными партийными работниками. Около 40 процентов начальников политотделов занимались руководящей партийнополитической работой более пяти лет. Это были квалифицированные кадры. 45 процентов начальников политотделов МТС и совхозов имели высшее образование. В целом качественный состав работников политотделов был гораздо лучше остальных кадров колхозов, МТС и совхозов того времени.

Отбирая кадры для политотделов, партия нередко переводила их с весьма важных участков работы, отдавая предпочтение задачам перестройки руководства деревней.

«Это случилось для меня как-то неожиданно,— вспоминает П. Филеев, возглавивший политотдел Сальской МТС Азово-Черноморского края.— К моему назначению начальником политотдела я отнесся со смешанным чувством — сожаления о расстроенных личных планах и радости по поводу доверия партии... Покинув деревню в 15-летнем возрасте, я после Красной Армии в течение десяти лет партийной работы все время был в промышленных центрах. В последнее время, будучи в Институте красной профессуры, я готовился к научной и практической работе по линии международного рабочего движения... Отъезд в Сальскую МТС круто изменил все мои дела».

Политотдел Полуденской МТС Казахстана возглавил Н. М. Ромм — сотрудник Научно-исследовательского института радиоактивных элементов. Прибыв в МТС в начале апреля 1933 года, коммунист-ученый с головой окунулся в заботы сельскохозяйственного производства. По его инициативе в печати республики была организована отчетная перекличка — обмен опытом политотделов,— помогшая широко развернуть массовую работу в деревне.

В национальные районы партия стремилась направить больше работников коренной национальности, хорошо ориентирующихся в специфических условиях быта своего народа.

Выполняя поручение партии, решая общие задачи, каждый политотделец вместе с тем вносил в работу что-то свое, используя личный опыт и знания.

Начальник, политотдела Котовской МТС Поволжья Я. П. Жезлов, член партии с 1920 года, преподаватель политэкономии Ленинградской сельскохозяйственной академии, одним из первых организовал при политотделе вечерний комвуз, колхозный университет, бригадные политшколы, в которых помимо политических изучались вопросы научной организации сельскохозяйственного производства в колхозах зоны деятельности МТС. В этих школах в 1934 году училась тысяча колхозников и колхозных руководителей.

Нелегкий путь прошла начальник политотдела МТС О. К. Колесникова. В 1920 году 20-летней девушкой она вслед за братьями ушла добровольно на польский фронт. Там она стала коммунисткой. После войны работа бросала ее в различные районы и наконец привела в МТС.

Много забот у начальника политотдела, но за ними она не забывает поддержать колхозницу-ударницу, организует в колхозе красную свадьбу, вводит в артелях должность помощников бригадиров по быту.

Политотделы в массе своей приступили к работе во время подготовки к посевной кампании. Картина, которую они застали, была в ряде случаев удручающей. Многие колхозы, совхозы и МТС к севу готовы не были, техника ремонтировалась плохо, семян не хватало. Материальное положение в деревне было тяжелым, поэтому кадры «утекали» из совхозов, МТС и колхозов (паспортная система, введенная в конце 1932 года, практически стала действовать не сразу). Партийно-политическая работа в деревне была запущена.

Политотделы включились в жизнь очень оперативно. Они провели радикальную перестройку партийной и хозяйственной работы. На решающие участки производства были поставлены коммунисты.

Огромное внимание политотделы уделяли политической работе, улучшению материального положения трудящихся деревни. В совхозах и МТС начали создавать общественные и личные огороды, бескоровным колхозникам на льготных условиях продавали коров, ширилось жилищное и культурно-бытовое строительство.

С политотделами связано широкое обновление руководящих и производственно-технических кадров сельского хозяйства. Сам по себе это необходимый и здоровый процесс. Необходимо было очистить деревню от остатков антисоветских элементов, которые тайно вели в сельском хозяйстве разрушительную работу. Освобождались от работы и люди, не справлявшиеся со своими обязанностями. На их место выдвигались активисты, ударники.

К сожалению, в ходе этой большой и важной оздоровительной работы были допущены и серьезные перегибы. Колхозные кадры, а также работники совхозов, МТС и райкомов партии нередко снимались с работы и даже отдавались под суд. В массе своей эти люди допускали ошибки и не справлялись с работой из-за неопытности, отсутствия необходимых знаний и навыков ведения и руководства новым, крупным хозяйством.

Иногда они и сами понимали это. Один из старых председателей колхоза, созданных еще в первой половине 20-х годов, откровенно рассказывал М. И. Калинину в 1930 году: «Когда был маленький колхоз, я чувствовал себя хорошо; а теперь стал большой колхоз, и мне кажется, что голова моя как будто стала меньше».

В 1930—1932 годах в колхозах произошла чистка кадров. Не обошлось и без ошибок. Так было и в Вешенском районе на Дону, о чем рассказал в своих письмах к И. В. Сталину М. А. Шолохов, поставив вопрос о том, чтобы расследовать факты беззакония.

В ответ Сталин, отметив, что письма вскрывают болячки нашей партийно-советской работы, что виновные должны понести наказание, тем не менее счел необходимым указать писателю, что тот видит одну сторону, а другая «состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего) проводили «итальянку» (саботаж!)».

Видимо, было и такое... Время переживалось сложное.

Но не ошибки, разумеется, определяли направление развития советской деревни. Под руководством партии колхозы и совхозы накапливали опыт ведения коллективного производства, добивались успехов. Большая заслуга в этом принадлежит политотделам машинно-тракторных станций и совхозов. С их помощью повысилась трудовая дисциплина. В 1932 году каждый трудоспособный колхозник выработал 118 трудодней, а в 1934 году — 166.

Показательно, что в 1934 году хлебозаготовки были выполнены на три месяца раньше, чем в 1932 году.

Они теперь были гораздо более гарантированными, чем раньше. Все это дало возможность Пленуму ЦК ВКП(б) в ноябре 1934 года высказаться за отмену карточек на хлеб и другие продукты. Укрепился курс советского рубля.

Таким образом, основные задачи, которые партия ставила перед своими чрезвычайными органами, были решены. В связи с этим ноябрьский Пленум ЦК ликвидировал политотделы МТС, слив их с райкомами партии. В совхозах политотделы остались до 1940 года, но они несколько изменили свои функции.

В 1933—1934 годах были сдела'ны, таким образом, исключительно важные шагй по закреплению результатов массовой коллективизации и оформлению тех отношений между государством и колхозами, которые превращали обязательства перед государством в первую заповедь колхозов.

Теперь требовалось завершить процесс социалистического преобразования: вовлечь в колхозы оставшиеся еще за их пределами без малого 30 процентов крестьянских хозяйств, унифицировать систему оплаты, развернуть техническую реконструкцию, повысить профессионально-технический уровень кадров, добиться улучшения качественных показателей колхозного производства. Эти задачи решались в годы второй и третьей пятилеток, хотя полностью их выполнить в то время не удалось.

За столом в одной из хат украинского села Большая Андрусовка в конце сентября 1935 года шла беседа.

—           Трудновато будет колхозу в этом году,— говорили колхозники.— Урожай плохой. Товары тоже дороги, на всех не напасешься.

Услышав эти слова, колхозный сторож дед Сокол отложил в сторону свою скрипку.

—           А вот, люди добрые,— начал он вдруг,— если бы это я взялся хату строить, то что я раньше сделаю — окна вставлю или струну для скрипки пойду искать? А страна же наша больше хаты,— закончил дед,— не все сразу.

Участвовавший в беседе писатель Ю. И. Яновский под живым впечатлением своей поездки по селам писал С. В. Косиору и П. П. Постышеву: «Я ездил по полям великих битв, где победил колхозный строй. Еще ощущался в воздухе запах пороха, еще затаился, возможно, где-то отдельный недобитый кулак, но победа одержана, о победе поют провода Днепрогэса, о победе свидетельствуют огромные засеянные массивы общественной колхозной земли, победа видна каждому неслепому!»

Одной из важных и еще до конца не решенных задач колхозного строительства было завершение организационного оформления колхозного строя. Старый Устав сельхозартели, принятый в марте 1930 года, уже не отвечал реальной действительности. И организация труда, и оплата его, и другие элементы колхозной жизни были намечены там очень ориентировочно. Колхозы самостоятельно, опытным путем находили наиболее рациональные формы ведения производства. Возник большой разнобой. Его необходимо было преодолеть:                подготовить новый Устав колхоза.

Естественно, что перед новым Уставом ставилась задача выразить и те отношения, которые сложились между колхозами и государством (первая заповедь колхозов и т. п.). Для решения этих вопросов в феврале 1935 года в Москве собрался II Всесоюзный съезд колхозников-ударников. Обобщив накопленный опыт, съезд колхозников принял новый Примерный устав сельхозартели. В соответствии с ним была перестроена по единому образцу вся колхозная система. Это позволило укрепить руководство колхозами, планировать сельскохозяйственное производство в общегосударственном масштабе.

Итоги колхозного строительства подводила жизнь. О повышении активности тружеников деревни свидетельствовало социалистическое соревнование, с новой силой развернувшееся после II съезда колхозников-ударников.

В основе движения новаторов сельского хозяйства лежало усовершенствование организации труда, приведение ее в соответствие с новым, коллективным характером труда. Теперь речь шла уже не столько об организационных формах (бригады, звенья), сколько о рационализации трудовых процессов. Именно на этой основе были тогда достигнуты рекордные показатели в ряде отраслей сельскохозяйственного производства. В области свекловодства в 1935 году по инициативе 23-летней украинской колхозницы М. С. Демченко возникло движение пятисотниц, собиравших не менее 500 центнеров сахарной свеклы с гектара. В зерновом хозяйстве стали создаваться ефремовские звенья. В 1936 году звено 50-летнего сибирского хлебороба М. Е. Ефремова получило со своего участка урожай по 35 центнеров с гектара в среднем. Столь же высокими были достижения передовых хлопкоробов. В Таджикистане в 1935 году были достигнуты рекордные урожаи: 20—35 центнеров американского хлопка и 10—20 центнеров египетского с гектара. Старались не отставать и стахановцы-животноводы, надаивавшие по три тысячи литров молока в год от каждой коровы. Свои рекорды были и у механизаторов. Больших успехов добилась бригада П. Н. Ангелиной, выступившей инициатором создания женских тракторных бригад.

Этот подъем обеспечили социалистическая реконструкция сельского хозяйства, коренная ломка прежней деревенской жизни и возникновение новых, подлинно человечных отношений между людьми.

Самым значительным результатом победы социализма явилось воспитание новых людей — активных, высококвалифицированных, сознательно двигающих общественный прогресс. Об этом хорошо сказал в письме II съезду колхозников-ударников выдающийся ученый-опытник И. В. Мичурин: социализм создал «совершенно новую фигуру земледельца, вступившего в борьбу со стихией, с чудесным техническим вооружением, воздействующего на природу со взглядом преобразователя».

Общий жизненный уровень был еще невысок. Однако и в этой области наметились заметные перемены. В 1937 году из печати вышла книга материалов о жизни двух характерных русских селений черноземного центра — Ново-Животинного и Моховатки. Первую часть книги составило переиздание обследований, опубликованных в начале XX века земским врачом А. И. Шингаревым, ставшим впоследствии одним из лидеров кадетов, министром земледелия Временного правительства. Идя по следам Шингарева, заходя в те же дома, беседуя с теми же крестьянскими семьями, советский автор К. М. Шуваев показал огромные изменения в жизни этих деревень. Таково содержание второй части книги. Контраст действительно был разительным. Шингарев публиковал свои обследования дважды — в 1901 и 1907 годах. Характерен обобщающий вывод его второй книги: «Население здесь по-прежнему стоит на той последней грани, после которой начинается уже неуклонное его вымирание». Оба свои издания Шингарев так и назвал — «Вымирающая деревня».

После социалистической революции крестьяне «шингаревских деревень», как и крестьянство всей страны, нашли выход из нужды на путях кооперативного плана В. И. Ленина. В феврале 1928 года в Ново-Животинном было организовано товарищество по совместной обработке земли (ТОЗ), а в апреле 1930 года здесь возникла сельскохозяйственная артель «Красный Октябрь». В Моховатке артель «За власть Советов» была создана в марте 1931 года. Вначале не все крестьяне вошли в колхозы. Многие долго колебались, присматривались. Убеждаясь в преимуществах артельного хозяйства, они пополняли ряды колхозников. К концу 1932 года коллективизация обоих селений была в основном завершена. А в течение следующих пяти лет колхозы этих селений добились новых успехов. Теперь сами крестьяне вспоминали прошлое, описанное Шингаревым, как страшный сон.

До революции крестьянин отдавал четверть дохода царской казне и помещикам. Теперь же налоги и платежи колхозников составляли 2,8 процента их доходов. Фонд личного потребления

сельскохозяйственных продуктов каждого труженика советской деревни в 1940 году был примерно на 20 процентов выше, чем в 1928 году.

Крестьянин ощущал результаты социалистических преобразований. Глядел ли он на вспаханные трактором массивы земель, любовался ли новой колхозной школой, клубом, детскими яслями _ во всем он видел разительные перемены в своей личной судьбе. Возросло душевое потребление продовольственных товаров колхозниками по сравнению с дореволюционным временем: молока — в 1,5 раза, мяса и сала — в 1,7, яиц — в 4 раза.

Развитие социалистической промышленности, увеличение ею выпуска товаров народного потребления также способствовало определенному улучшению материального положения крестьянства. В 1938 году в деревне было продано одежды и тканей в два с лишним раза больше, чем-в 1932 году; обуви — более чем в 1,6 раза; мыла и других предметов санитарии и гигиены — примерно в 2,7 раза, а различных культтоваров — почти в 6 раз больше.

Таким образом, создание крупного общественного производства в деревне, строительство и укрепление социалистических хозяйств — колхозов и совхозов — непосредственно сказывалось на положении широчайших масс крестьянства.

В ходе социалистического строительства в деревне исчезали характерные для старой деревни социальные группы: батраки и бедняки — с одной стороны, кулаки — с другой. Все трудовое крестьянство поднялось до уровня середняков.

Социализм входил в быт каждой крестьянской семьи, ликвидируя экономическую зависимость женщины от мужчины, молодежи — от патриархального главы хозяйства и т. д. Вводя оплату по труду и отдельно учитывая труд каждого работника, колхозы и совхозы дали женщинам и молодежи самостоятельный заработок. Тем самым их вклад в благосостояние семьи, ранее скрытый, стал наглядным и независимым от произвола «старшего» в доме.

Из числа женщин выросло много талантливых руководителей колхозов, замечательных передовиков производства. Именно в эти годы села за руль трактора П. Н. Ангелина, пошла на животноводческую ферму в будущем дважды Герой Социалистического Труда П. Н. Коврова, стала председателем сельсовета А. Я. Соколова — прототип главной героини фильма «Член правительства».

Огромную роль в сельскохозяйственном производстве и в общественной жизни деревни стала играть молодежь, о которой Советское государство проявляет особую заботу. Именно молодежь начала составлять основной источник формирования наиболее квалифицированных и, следовательно, наиболее высокооплачиваемых массовых производственных кадров — механизаторов.

В 1934 году уровень коллективизации крестьянских хозяйств был равен 71,4 процента, в 1937 году он поднялся до 93, а к 1940 году до 97 процентов. Посевные площади были обобществлены на 99 процентов. Практически коллективизация в СССР завершилась.

На месте единоличного, раздробленного крестьянства, живущего по принципу «Человек человеку волк», возникло новое, колхозное крестьянство, руководствующееся принципами взаимопомощи.

Благодаря технической реконструкции сельского хозяйства была завершена механизация таких сложных работ, как пахота. Огромные успехи были достигнуты в механизации посева, уборки и других трудоемких работ. Овладение техникой способствовало возникновению в деревне нового отряда строителей коммунизма, труд которых был, по существу, индустриальным. Рос культурный уровень крестьянства, изменялись его быт, психология.