Национально-колониальная политика царизма и передовая русская интеллигенция

Стремясь оправдать великодержавный характер и военно-феодальные методы политики царского правительства на окраинах империи, официальные историографы и услужливые литераторы дореформенной России усиленно пропагандировали типичную для апологетов колониализма версию о якобы цивилизаторской миссии русского царизма. Коренные обитатели завоеванных территорий именовались «дикарями» и «хищниками», их обычаи и нравы — «грубыми» и «невежественными». Только переход под власть «императора и самодержца всероссийского» мог, дескать, озарить их «светом истины». Тем самым одновременно обосновывались и «необходимость самовластья» и историческая законность абсолютной монархии.

Польское восстание 1830—1831 гг.

Не только Прибалтика, но и другие западные окраины Российской империи были агреной освободительной борьбы народов против царского деспотизма. Особенно большое значение имело национально-освободительное движение в Польше, значительная часть которой была порабощена русским царизмом. Николай I с самого начала своего царствования пренебрегал польской конституцией, дарованной шляхте его братом. Он намеренно не спешил короноваться королем польским и приехал для этого в Варшаву почти через четыре года после того, как стал императором в Петербурге. К тому же церемония коронации по его желанию состоялась не в кафедральном соборе, а в более скромной церкви королевского замка. Покидая Варшаву, царь назначил новых сенаторов, не спрашивая согласия сейма. Тем самым он еще раз подчеркнул, что не собирается считаться с польской автономией.

Особенности национально-освободительных движений на Северном Кавказе в 19 веке

Яркую и волнующую главу истории освободительной борьбы народов против царской экспансии составляет героическое сопротивление горцев Северного Кавказа. 'Недовольство экспансией русского царизма зрело не только в массах горского крестьянства, измученного поборами и земельными захватами, реквизициями скота и кровавыми экзекуциями, произволом царских военачальников и угодничавших перед ними местных князей и ханов. В оппозиции к колониальному режиму находилась большая часть мусульманского духовенства. Его интересам угрожали щедрые земельные пожалования представителям светской знати. Оно также было недовольно ущемлением его привилегий. Рост крупного феодального землевладения тревожил и богатых узденей, составлявших верхушечную прослойку сельских общин в районах с незрелыми феодальными отношениями. Царская администрация не хотела признавать их «дворянами» и умножать за их счет численность привилегированных горских сословий. Обиженными считали себя и некоторые отстраненные от управления своими владениями местные феодалы. Их раздражала зависимость от царских администраторов, которые к тому же обращались с ними грубо и высокомерно. «В тебе собачья душа и ослиный ум...,—писал одному из местных владетелей, султану илисуйскому, главнокомандующий на Кавказе князь Цицианов,— ...доколе ты не будешь верным данником великого моего Государя государей Императора, дотоле буду желать кровию твоею мои сапоги вымыть» '.

Т. Г. Шевченко как деятель освободительного движения

В секретном докладе шефа жандармов А. Ф. Орлова (о раскрытом на Украине тайном обществе) о Тарасе Шевченко было сказано так: «...по возмутительному духу и дерзости, выходящей из всяких пределов, он должен быть признаваем одним из важных преступников». Нельзя отказать жандармам в наблюдательности. Действительно, Шевченко резко выделялся среди других украинских общественных деятелей того времени. Выходец из самой гущи крепостного крестьянства и сам познавший в юности весь ужас подневольного бесправного существования, он страстно ненавидел феодальный строй. Устами одного из героев повести «Варнак» он так отзывался о термине «крепостной»: «Горькое проклятое слово! И день тот проклят, в который я его услышал в первый раз!»

Движение горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля в 19 веке

Религиозную оболочку, в частности, приобрело с середины 20-х годов XIX в. антиколониальное и антифеодальное движение в Чечне и Горном Дагестане. Примерно с 1824 г. здесь стало распространяться религиозное учение — мюридизм. Смысл этого учения состоял в соединении идеи духовного самосовершенствования с идеей «газавата» или «священной войны против неверных» (т. е. не-мусульман). В его кавказском варианте мюридизм провозглашал, что главный путь к сближению с богом лежит для каждого «искателя истины» («мюрида») через последовательное выполнение заветов «газавата».