1966 год

Эстетический вкус человека повседневно проявляется и в навыках его поведения, привычках, манерах общения с другими людьми. Все это и есть эстетика поведения, принципы которой выражаются в этикете.

Вопросы этикета, красоты манер поведения занимают важное место в эстетическом воспитании. Само понятие «этикет» заимствовано из французского языка. Буквально оно означает свод правил поведения в обществе или определенные церемониалы. До сих пор, например, говорят: «Гость был встречен по всем правилам дипломатического этикета» и т. п.

В этикете нужно различать две стороны: морально-этическую (нормы поведения) и эстетическую, т. е. внешние формы проявления этих норм, изящество и красоту манер. Нетрудно заметить, что эти две стороны имеют относительную самостоятельность. Можно быть, например, хорошим, добрым человеком, но проявлять свои душевные качества некрасиво, неизящно, грубо. И наоборот, бывает, что злой по натуре человек движется, действует, ведет себя внешне красиво, изящно. В то же время этическая и эстетическая оценки поведения человека тесно переплетаются, составляя известное единство. Еще у древних греков общественным идеалом была гармония красивого и нравственного, внутренних качеств человека и их внешнего проявления.

Достижение гармонического единства высоких моральных достоинств — благородства, доброты, честности в личной и общественной жизни и красоты внешнего проявления этих качеств (в изяществе манер, в легкости движений и т. д.) является одной из важнейших задач эстетического воспитания.

Итак, в этикете сочетаются этика с эстетикой. Можно сказать, что этикет — это красивая, «эстетичная» этика. Манеры же есть отдельные элементы этикета, проявляющиеся в отдельных видах человеческого общения и поведения. В повседневной жизни, конечно, обе стороны поведения — этическая и эстетическая — нераздельны, едины, так же как едина сама человеческая личность.

Однако для большей успешности процесса воспитания наука условно расчленяет отдельные стороны этого процесса, выделяя умственное, физическое, нравственное, эстетическое воспитание и т. п. и учитывая специфику, особенности каждого из них.

Отсюда и возникает необходимость специального рассмотрения эстетической стороны поведения — красоты манер, навыков и умений в общении. И если важность этическо-моралыюй стороны поведения не вызывает сомнения, то так же очевидна должна быть и необходимость воспитания его эстетической стороны, его внешней формы.

Выработка красивых манер стала предметом общественной заботы еще в глубокой древности. Много внимания уделялось манерам в Древнем Египте, Персии, Ассирии и Вавилоне и т. д.

Ряд манер и церемониалов описан в гомеровских поэмах «Илиада» и «Одиссея», отразивших быт и нравы периода зарождения рабовладельческого общества в Древней Греции. Античные греки обучали манерам в специальных учебных заведениях — гимназиях и т. д.

В средние века красивые манеры прививались в рыцарских школах и в школах при монастырях, городских магистратах и т. п. Весьма показательна забота о манерах, проявлявшаяся средневековой католической церковью, монашескими орденами, цеховыми корпорациями. С возникновением университетов манеры становятся в них специальным предметом обучения. В период капитализма школы, гимназии, реальные училища и другие учебные заведения становятся пропагандистами манер, этикета буржуазного общества. И в наше время на Западе в изобилии издаются всевозможные самоучители и руководства по этикету. Наиболее характерным образцом этой литературы является огромный (около 1000 стр.) труд Алисы Стоун «Этикет», многократно переиздававшийся в США.

В России книги об этикете и красоте манер появились также очень давно. Еще в XVIII веке было издано знаменитое наставление «Юности честное зерцало». А в прошлом столетии часто выходили книги об изяществе манер, «Самоучители хорошего тона» и т. п.

В первые годы после революции, в условиях голода и разрухи, когда страна испытывала острую нехватку предметов первой необходимости, вопросам этикета, естественно, не уделялось специального внимания. Сказывалось и то обстоятельство, что до революции никто не пропагандировал естественный, бытовавший в народе демократический этикет. Красота манер преподносилась как исключительная принадлежность господствующих классов: аристократии, дворянства, буржуазной верхушки — словом, «избранного общества». Эти «избранные» нередко превращали манеры в культ, перегружая их утонченными условностями и модными причудами. Так манеры превращались в манерность, становились надуманными, нарочитыми, изощренными.

В то же время в народе всячески насаждались манеры подхалимства и пресмыкательства перед «сильными мира сего», перед богачами и бюрократами, вытравлялось чувство собственного достоинства. Такой своеобразный «этикет» старались привить простым людям в школах и церкви, в старой армии, в купеческих лавках, на капиталистических фабриках. «Ешь глазами начальство», «Замирай как истукан», «Молчи, стой и слушай», «Угождай всем без изъятия» — вот что с детства внушалось людям труда.

Естественно, что после социалистической революции буржуазно-дворянский классовый этикет подвергся уничтожающей критике. Но этикет как таковой, очищенный от наслоений и излишеств, отнюдь не отбрасывался. Наоборот, возникла задача превратить его из привилегии «избранных» во всеобщее достояние освободившегося народа, обогатив новыми чертами. Однако теоретическая разработка вопросов эстетики поведения сильно отставала от требований жизни. Этому способствовало и имевшее место отождествление эстетики с теорией искусства, вследствие чего из поля зрения эстетической науки выпадали многие важные проблемы, в том числе и эстетика поведения.

В то же время всевозможные дореволюционные по собия по этикету изобиловали описаниями различных великосветских условностей и аристократических «правил хорошего тона». Они, конечно, во многом расходились с принципами нашей жизни и не могли стать основой этикета людей труда.

Поэтому не приходится удивляться, что в таких условиях нередко встречалось мнение, будто этикет вообще является дворянско-буржуазной выдумкой, ненужной нам вовсе. Красоту манер некоторые объявляли предрассудками, пустяками. Получалось, что из-за классовых условностей, наслоившихся на общечеловеческие, по существу, нормы поведения, игнорировались и правильные, здоровые требования к красоте манер. Но было бы неверным отбрасывать завоевания человеческой культуры прошлого вообще и в области этикета в частности.

Вспоминая о посещениях семьи Маркса, известный русский ученый М. М. Ковалевский рассказывал, что его жена, Женни Маркс, обладала редким даром сохранять «в своей простоте приемы поведения и внешний облик того, что французы называют une grande dame», т. е. знатной дамы.

В семье Маркса, следовательно, использовали все ценное и рациональное, что содержалось в так называемых аристократических манерах, сочетая их с простотой и естественностью.

Вполне соответствуют этому и слова Энгельса о наследовании всего ценного из «форм общежития». Характеризуя социализм, Энгельс писал, что именно это общество всем дает возможность «из исторически унаследованной культуры — науки, искусства, форм общежития (курсив мой.— Г. П.) и т. д.— воспринимать все то, что действительно имеет ценность, и не только воспринять, но и превратить это из монополии господствующего класса в общее благо всего общества и способствовать дальнейшему его развитию».

Очевидно, что в наследуемые формы общежития, о которых говорил Энгельс, входят и красивые манеры, умение изящно и грациозно держаться, двигаться — словом, хороший тон. Здравый и отшлифованный этикет, внешняя красота человеческого поведения должны служить людям нового общества, приносить им радость взаимного общения. Не случайно в письме Лас-салю Энгельс указывал, что «личность характеризуется не только тем, что она делает, но и тем, как она это делает»'.

О значении навыков культурного поведения, хороших манер неоднократно говорил своим воспитанникам замечательный советский педагог и писатель А. С. Макаренко. Он специально разрабатывал и осуществлял на практике обучение изящным манерам, красоте поведения, эстетике быта. «Эстетика поведения,— писал он,— это именно поведение оформленное, получившее какую-то форму. Форма сама является признаком более высокой культуры».

Интересно высказывание Макаренко о роли личного примера родителей в воспитании хороших манер у детей: «Вы воспитываете его (ребенка) в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы обращаетесь с друзьями и врагами, как вы смеетесь, читаете газету— все это имеет для ребенка большое значение. Малейшие изменения в тоне ребенок видит или чувствует, все повороты вашей мысли доходят до него невидимыми путями».

Н. К. Крупская тоже отмечала значение красивых манер как элемента общей культуры, решительно отвергая барские замашки в поведении и быту. Особое внимание она уделяла манерам, связанным с трудом, отношением к нему. В своих предложениях к программе Наркомпроса по труду (1928 г.) Н. К. Крупская подчеркивала роль навыков и манер, влияющих па качество труда. На производстве, писала она, необходимо соблюдение навыков «порядка», «ухода», «улучшения обихода». Необходимо постепенно усваивать хорошие манеры, «не суетиться, не метаться, чтобы все было под рукой» '.

В том же духе не раз высказывался и А. В. Луначарский. Так, в январе 1928 года он прочитал лекцию, вышедшую затем отдельной брошюрой под заглавием «Культура на Западе и у нас», где он касался, в частности, и манер.

Говоря о новой культуре, А. В. Луначарский подчеркивал: «Было бы величайшей ошибкой, если бы мы думали, что эта новая культура будет новой во всех своих элементах, что можно полностью отречься от буржуазной культуры, что можно оторваться от нее, что можно объявить ее сплошь представляющей грех и нечисть и начать строить свою жизнь из каких-то совершенно новых, якобы чисто пролетарских начал». Рассматривая буржуазную культуру как «кульминационный пункт всей предшествующей культуры», А. В. Луначарский говорил, что «в ней есть хорошее, и мы это хорошее будем переносить к себе».

Конечно, это надо отнести и к культуре поведения; ведь А. В. Луначарский прямо говорил о задаче «пе ренести культурные навыки и приемы, составляющие положительное достижение буржуазной культуры».

Особенно широко вопросы этикета стали обсуждаться в нашей стране в послевоенный период, с развитием международных общений. Большой толчок этому дал и VII Всемирный фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в Москве в 1957 году.

Однако наряду с возрастанием интереса к эстетике поведения, к воспитанию красивых манер появились и голоса, возражавшие против обучения этикету и выпуска соответствующей литературы. В одном из газетных выступлений говорилось, что не обязательно знать, как себя вести, достаточно, мол, иметь «внутреннюю культуру».

Противники этикета называли сами манеры «буржуазным предрассудком», «вздорной регламентацией», «лицемерием», а обучение им «дрессировкой». Они всячески пытались противопоставить внешнюю красоту поведения внутренней культуре, мировоззрению.

Можно согласиться, что среди всех качеств человека красота манер хотя и важное, но все же не самое главное качество. Здесь допустимо такое сравнение: известно, что и обои в комнате не главное в постройке домов. Но ведь этот внешний элемент отделки непосредственно влияет на самочувствие людей. Так и манеры: хотя они и не являются главным в человеке, но все же очень важны для отделки, «шлифовки» его внешнего поведения, которое совсем не безразлично окружающим. Этикет, манеры нужны для того, чтобы сделать общение между людьми приятным, красивым, облагораживающим.

«Не упускайте из виду ни одной стороны воспитания: говорите детям и об опрятности, о внешней чи стоте, о благородстве и достоинстве манер и обращения, но выводите необходимость всего этого из общего и вечного источника,— не из условных требований общественного звания или сословия, но из высокого человеческого звания, не из условных понятий о приличии, но из вечных понятий о достоинстве человеческом»,— писал В. Г. Белинский.

Человеческое достоинство, гуманизм, забота об окружающих людях, выражающаяся и в заботе о красоте своих манер,— вот критерий эстетичного поведения.

Навыки поведения, манеры усваиваются под воздействием воспитания, обычаев, общественной среды и ее представлений о человеческом достоинстве, а также об удобстве, целесообразности, гигиене и т. п.

Часто можно видеть, что у людей разных взглядов одинаковые манеры держаться, сходные навыки поведения. Например, привычка подавать руку, здороваясь, манера кланяться на улице, проявлять учтивость, такт и выдержку, формы приглашения к танцу и т. д. усваиваются в основном одинаково людьми самых различных убеждений.

И какими бы передовыми ни были взгляды человека, его мировоззрение, незнание им тех или иных манер, неумение красиво держаться в различной обстановке может поставить его в неудобное положение. Был такой случай: человек, садясь за стол, увидел перед прибором чашечку с водой розового цвета и кусочком лимона. Тотчас начав пить ее содержимое (был жаркий день), он заметил удивление на лицах соседей но столу. Каков же был его конфуз, когда соседи, поев дичь, стали обмывать пальцы в этих чашечках!

Нельзя представлять дело так, будто внешние формы поведения человека формируются под непо средственным влиянием мировоззрения или классовой принадлежности. Это было бы упрощением. Но тогда может возникнуть вопрос: раз за одинаковыми мане-. рами может скрываться разная сущность человека, то не является ли этикет ширмой для лицемеров и разного рода непорядочных людей? Конечно, этикет может быть и показным. Лицемер своей показной воспитанностью может иногда ввести в заблуждение. Но это не значит, что виноват в этом этикет: ведь он гораздо нужнее хорошим, честным людям, помогая им проявить свои лучшие внутренние качества. К тому же у неискренних людей и само «исполнение» манер обычно бывает нарочитым, искусственным, выдавая истинную сущность их носителей.