Организация военного хозяйства. Первая мировая война

Создание крепкого военного хозяйства в России для снабжения армии оружием и предметами боевого снаряжения представляло наиболее важную задачу военного времени. В начале войны частная промышленность не была привлечена к работам на военные нужды; только отдельные частные предприятия наряду с казенными военными заводами непосредственно обслуживали армию и флот. Требовались быстрейшая мобилизация всей промышленности и развитие ряда отставших отраслей, в продукции которых нуждался фронт.

Уже в конце 1914 г. русская армия испытывала серьезный недостаток в снарядах. Значительно острее он стал ощущаться в начале 1915 г. По инициативе Ставки 15 февраля 1915 г. была создана Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части во главе с вел. кн. Сергеем Михайловичем. Создание комиссии явилось слабой бюрократической мерой, не способной серьезно изменить положение со снарядами и винтовками. Вопрос упирался не в распределение снарядов и винтовок, на что пыталась обратить внимание комиссия, а в организацию их производства: за пять месяцев 1914 г. промышленность дала 134 тыс. новых винтовок, 144 тыс. было отремонтировано, в то время как потребность в винтовках исчислялась в 1,5 млн. штук единовременно и 100—150 тыс штук ежемесячно. Ставка потребовала довести производство трехдюймовых снарядов до 1,5 млн. штук в месяц, тогда как крупные заводы могли производить только до 500 тыс. снарядов в месяц. Требовалось расширение заводов, нужны были новые станки.

С весны 1915 г. наглядно проявились глубина и острота снарядного голода в русской армии. В это время председатель Государственной думы М. В. Родзянко, поддержанный крупнейшими представителями банков и промышленности, предложил главнокомандующему русской армией вел. кн. Николаю Николаевичу «разогнать воровскую шайку артиллерийского ведомства» и убрать военного министра Сухомлинова. В результате переговоров Родзянко в Ставке в мае было создано Особое совещание по усилению снабжения действующей армии главнейшими видами довольствия. К работам совещания привлекались члены Государственной думы и Государственного совета и некоторые представители петроградских банков. Комиссия, возглавлявшаяся вел. кн. Сергеем Михайловичем, была ликвидирована.

Одновременно с первыми робкими шагами правительства в области перевода экономики на военные рельсы буржуазнопомещичьи элементы намечали свою программу. IX съезд представителей промышленности и торговли в конце мая 1915 г. выдвинул идею создания военно-промышленных комитетов. В июле состоялся I съезд военно-промышленных комитетов. Руководство в избранном на нем Центральном комитете захватили представители московской буржуазии: А. Гучков стал председателем, а А. Коновалов — товарищем председателя. Руководителями областных комитетов были крупнейшие представители местной буржуазии (П. Рябушинский в Москве, М. Терещенко в Киеве и т. п.).

С созданием системы военно-промышленных комитетов появилась общероссийская организация буржуазии, которая претендовала на общее руководство делом военно-экономической мобилизации тыла страны. Военно-промышленные комитеты должны были также способствовать политической организации «общественных сил».

4 августа 1915 г. Совет министров утвердил Положение о комитетах, но их деятельность правительство ограничивало лишь «содействием» в снабжении армии и флота; всякие попытки выйти за эти рамки оно пресекало. Военно-промышленные комитеты объединили около 1300 средних и мелких предприятий и построили более 100 новых. До февраля 1917 г. комитеты выполнили для армии заказов на сумму около 200 млн. руб.

Буржуазия стремилась расширить свое влияние на государственные органы, ведающие снабжением армии. Характер буржуазного представительства в майском Особом совещании не удовлетворял широкие круги «общественности». В июле 1915 г. кадеты внесли в Думу законопроект об учреждении Главного управления по снабжению армии. Оно должно было объединить все мероприятия по обеспечению армии и флота предметами боевого и материального снабжения. Во главе управления предполагалось поставить главноуправляющего, причем специально подчеркивалось, что должность главноуправляющего и его помощника совместимы со званием члена Государственной думы и Государственного совета. В случае осуществления проекта снабжение армии уже не было бы прерогативой военного министра и могло перейти в ведение представителей буржуазии. Правительство предприняло ответный шаг. На заседании Совета министров кадетский законопроект был признан «по существу неправильным» ', и в Государственную думу было направлено составленное военным министром А. А. Поливановым Положение об Особом совещании для объединения мероприятий по обороне государства.

Правительственный законопроект, намечая функции Особого совещания и объем его работы, шел гораздо дальше законопроекта фракции кадетов. Помимо вопросов боевого снабжения армии, в ведение совещания предполагалось передать вопросы снабжения топливом предприятий и железных дорог и общее руководство продовольственным делом. В состав совещания предполагалось включить, помимо представителей ведомств и законодательных палат, членов Центрального военно-промышленного комитета и союзов земств и городов. Таким образом, по сравнению с майским Особым совещанием буржуазное представительство значительно усиливалось. Вместе с тем — и это резко отличало правительственный законопроект от думского проекта — вся исполнительная власть оставалась в руках военного министра, а совещание обладало только правом совещательного голоса.

Объединенное заседание бюджетной и военно-морской комиссий Государственной думы приняло за основу правительственный законопроект, а предложение фракции кадетов отвергло. Однако большинство выступавших в прениях находили представленный правительством законопроект слишком широким; было высказано опасение, что сосредоточение в руках военного министра всех экономических вопросов пойдет в ущерб руководству чисто военным производством. Поэтому было предложено оставить за военным министром его прямые обязанности снабжения армии, а для руководства железными дорогами, снабжением предприятий углем и заготовкой продовольствия и фуража создать специальные органы. В результате вместо одного Особого совещания было организовано четыре: особые совещания по обороне, по топливу, по продовольствию и по перевозкам с соответствующими министрами во главе. Разработанные положения были приняты Думой и Государственным советом и 17 августа 1915 г. утверждены царем.

Все особые совещания получили широкие полномочия. Особенно велика была власть военного министра, руководившего Особым совещанием по обороне. Совещание осуществляло «высший надзор» за деятельностью промышленных предприятий, содействовало образованию новых заводов и распределяло военные заказы; оно имело свой местный аппарат — заводские совещания, в которые входили чиновники и представители местной буржуазной общественности. Совещанию подчинялись Русский правительственный комитет в Лондоне, через который оформлялись заказы в Англии, США и Японии, и аналогичный комитет в США.

Военный министр был не только промышленным, но и финансовым диктатором; в его руках были сосредоточены фактически неограниченные средства — прежде всего так называемый военный фонд, за счет которого шло финансирование всех заказов внутри страны. Огромные займы царского правительства за границей также поступали в распоряжение военного министра; порядок их расходования утверждался Особым совещанием. Понятно, что представители буржуазии очень ценили добытое «право» быть членами особых совещаний, через которые проходили миллиардные суммы; им был открыт доступ к государственному сундуку и возможность влиять на расходование казенных средств. Этим правом буржуазия щедро пользовалась. В связи с военными заказами отпускались огромные авансы, достигавшие 60% суммы заказа; выдавались миллионные безвозвратные субсидии на развитие производства, на восстановление предприятий в связи с их эвакуацией, отпускалась иностранная валюта на приобретение за границей станков, инструментов и сырья.

С созданием системы особых совещаний усилилось проникновение буржуазии в норы государственного аппарата, ускорилось формирование военного государственно-монополистического капитализма. Этот процесс пошел особенно интенсивно, когда, помимо особых совещаний, осуществлявших общее руководство военно-экономической мобилизацией тыла страны, началось создание органов по непосредственному регулированию отдельных отраслей промышленности. Еще в июле 1915 г. при Министерстве торговли и промышленности был создан Комитет для снабжения сырьем хлопчатобумажных фабрик, а затем Комитеты по делам суконной, льняной и джутовой промышленности. В своей работе они опирались на монополистические объединения текстильных фабрикантов. Формально комитеты были подсобными совещательными органами при Министерстве торговли и промышленности, их решения утверждались министерством; но фактически все вопросы решались именно в комитетах, ибо министерство не имело ни средств, ни возможностей заниматься существом дела.

В январе 1916 г. при Особом совещании по обороне был создан Комитет по делам металлургической промышленности во главе с генералом А. 3. Мышлаевским. Постепенно комитет становился типичным государственно-монополистическим органом. Не сумев справиться с распределением черных и цветных металлов русского и заграничного производства, комитет привлек к работе все монополистические объединения металлургической промышленности — синдикаты «Продамета», «Кровля», меднопрокатных заводов и общество «Медь» — с их разветвленным учетно-распределительным аппаратом. Они и определяли политику и деятельность Металлургического комитета и всемерно использовали его в своих целях в трех главных направлениях: в выработке цен, в интересах ведения конкурентной борьбы, наконец, для усиления и укрепления своего влияния.

Монополистические объединения в коксобензольном производстве активно сотрудничали в созданном при Главном артиллерийском управлении Химическом комитете, возглавлявшемся крупным ученым-химиком академиком В. Н. Ипатьевым; синдикат «Проволока» был привлечен к работам проволочного делопроизводства Главного военно-технического управления.

Таким образом, наряду с особыми совещаниями в систему военного государственно-монополистического капитализма в России входили и органы по непосредственному регулированию отдельных отраслей промышленности, опиравшиеся в своей деятельности на имевшиеся и вновь возникшие в годы войны монополистические объединения различных типов. Специфика этой системы заключалась в преобладании представителей царской бюрократии в правительственных органах — особых совещаниях. Это было одним из проявлений политического соотношения сил в рамках теснейшего союза горстки крепостников-помещи-ков с магнатами финансового капитала. Однако подчиненное политическое положение буржуазии нельзя распространять на область экономических отношений между государственным аппаратом царизма и монополиями в системе государственно-монополистического капитализма в целом. Буржуазия «давно правит нашей страной экономически»,— указывал Ленин в марте 1917 г.1 Она «правила» и в органах по непосредственному регу-^ лированию, возникших в результате сращивания государственного аппарата с капиталистическими монополиями. Появление этих органов, вызванное потребностями военного времени, было показателем того, насколько далеко зашел процесс обобществления производства, насколько возросли при империализме, когда банки и крупнейшие отрасли производства срослись неразрывно, созданные капитализмом теснейшая связь и взаимозависимость различных отраслей народного хозяйства.

На годы войны приходится новый этап в истории русских монополий. Он характеризуется бурным ускорением процессов монополизации народного хозяйства в самых различных направлениях и формах. Ведущим процессом было дальнейшее развитие комбинирования производства. В той или иной степени оно захватило все отрасли народного хозяйства, наиболее отчетливо проявившись в металлургической и металлообрабатывающей отраслях промышленности.

Уже до войны крупнейшие металлургические предприятия обзавелись собственными угольными шахтами и железными рудниками. В военные годы у них появились механические цехи и мастерские. Комбинирование металлургической промышленности с металлообрабатывающей развертывалось также за счет слияния предприятий той и другой отраслей. Основной предпосылкой интенсификации этого процесса явилось значительное развитие металлообрабатывающей промышленности в годы войны (к 1916 г. ее продукция увеличилась по сравнению с 1913 г. более чем в 4 раза, с 200 до 955 млн. довоенных рублей) при наличии острого недостатка металлов и роста цен на него. Отсюда — стремление металлообрабатывающих предприятий обзавестись собственной металлургической базой. Необходимым условием осуществления таких гигантских комбинаций был рост могущества русских банков, удесятеривших в военные годы свои основные капиталы.

До первой мировой войны Русско-Азиатский и Международный коммерческий банки, наиболее тесно связанные с машиностроительной промышленностью России, весьма слабо участвовали в металлургических обществах юга России, где существенную роль играл иностранный капитал. Война ослабила или вовсе прекратила связи иностранных банков с южнорусскими обществами и поставила их в финансовую зависимость от коммерческих банков России. Этим обстоятельством последние вошоль-вовались для осуществления своих планов по обеспечению металлообрабатывающих предприятий собственной угольно-металлургической базой. Вот несколько примеров. Весной 1916 г. Русско-Азиатский банк приобрел акции Новороссийского металлургического общества, основанного англичанами, а на территорию принадлежавшего ему Юзовского завода перебазировал из Петрограда предприятия Русского общества для изготовления снарядов и военных припасов (бывш. «Парвиайнен»). Возникло гигантское комбинированное предприятие, объединившее несколько заводов различного производственного профиля, с общим акционерным капиталом свыше 60 млн. руб. В 1916— 1917 гг. чрезвычайно разрослась возглавлявшаяся Международным коммерческим банком группа заводов «Коломна — Сормово». В 1914 г. в состав объединения входило четыре предприятия: машиностроительные заводы в Сормове и Коломне, Куле-бакский горный завод и общество «Шестерня-Цитроен». В 1915 г. с получением нескольких крупных заказов на изготовление снарядов общество Коломенского завода приобрело Бочмановский завод товарищества «Эмиль Липгарт», который был переоборудован в снарядный отдел, а затем совместно с обществом Сормовского завода предпринял крупные операции на Урале. Летом 1916 г. в распоряжение группы перешли Бело-рецкие железоделательные заводы Пашковых, вслед за ними — богатейшие месторождения железной руды в районе горы Магнитной, а в начале 1917 г.— Юрюзань-Ивановский горнозаводской округ князя Белосельокого-Белозерского, расположенный по соседству с Белорецким округом. Наконец, в сентябре 1917 г. начались переговоры о присоединении к концерну Русского общества артиллерийских заводов в Царицыне.

Таковы некоторые проявления процессов комбинирования производства в годы первой мировой войны, на основе которых развивались и крепли монополистические объединения высшего типа — типа трестов и концернов. Эти же процессы лежали в основе возникновения концерна братьев Рябушинских, еще более могущественного концерна Стахеева — Ватолина и т. п. Р1менно такие монополистические организации, возникшие на базе вертикального и горизонтального комбинирования производства для объединения всех последовательных стадий изготовления тех или иных изделий, начиная от самых первичных, исходных продуктов, имел в виду Ленин, когда писал о наличии в России трестированных отраслей промышленности, связывая с ними возможность проведения национализации крупнокапиталистического производства ].

Если объединения типа концернов и трестов создавали каркас крупного общественного производства, то монополии синди-катского типа подготовили достаточно сложный разветвленный аппарат распределения промышленной продукции в масштабе всей страны.

По мере развития государственно-монополистического регулирования функции монополий синдикатского типа подверглись значительной трансформации. Резкое увеличение казенного спроса и уменьшение заказов на изделия «нормального» сортамента, условия сбыта которых регулировались контрагентскими договорами мирного времени, создали реальную угрозу распада даже таких крупных монополий, как общество «Про-дамета». Этого не произошло лишь благодаря тому, что синдикат стал работать совместно с правительственным Комитетом по делам металлургической промышленности и перешел от распределения частных заказов на металл к распределению казенных, государственных заказов. Так же поступили и остальные синдикаты металлургической и других отраслей крупнокапиталистической промышленности России. Тем самым из частнокапиталистических они фактически превратились в государственно-капиталистические монополии. И этот процесс не прошел мимо внимания Ленина. Развивая дальше учение Маркса о необходимости слома государственной машины в процессе свершения социалистической революции, Ленин провел четкое различие между преимущественно «угнетательским» аппаратом, который пролетариат должен разбить, и аппаратом, особенно тесно связанным с синдикатами и банками, который «разбивать нельзя и не надо», поскольку он выполняет массу учетно-регистрационной работы. Этот аппарат, писал Ленин, надо «вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капиталистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным».

Таким образом, дальнейшее развитие монополистического и государственно-монополистического капитализма в годы войны ускорило вызревание материально-организационных предпосылок победы пролетарской революции. Несмотря на незавершенность процессов комбинирования производства и сращивания государственного аппарата с монополиями, к 1917 г. характер и уровень капиталистического обобществления в крупной промышленности были таковы, что идти вперед нельзя было, не идя к социализму, не делая шагов к нему

Делая этот кардинальный вывод, Ленин учитывал не только достигнутую ступень монополизации народного хозяйства, но и общее направление развития капиталистической экономики в условиях войны. Регулирующие органы царского правительства добились некоторых положительных результатов в увеличении чисто военного производства; особенно это относится к производству оружия, ружейных и артиллерийских патронов. Достаточно сказать, что организация уполномоченного Главного артиллерийского управления генерала С. Н. Ванкова удачно поставила производство трехдюймовых артиллерийских снарядов французского образца на частных заводах; до конца 1917 г. ею было изготовлено около 13 млн. снарядов. Организация справилась и с задачей изготовления литых корпусов шестидюймовых бомб из сталистого чугуна, добившись в ноябре 1917 г. производства 800 тыс. штук. Химическим комитетом в 1915—1917 гг. было построено 14 коксобензольных заводов. Число рекуперационных установок при коксовых печах увеличилось в 5 раз, изготовление сырого бензола — в 100 раз.

Изготовление винтовок, пушек, пулеметов, пороха возросло в несколько раз, но потребности были настолько велики, что рост внутреннего производства не освободил страну от необходимости больших иностранных заказов. Все же уже в 1916 г. действующая армия была лучше обеспечена оружием и боеприпасами. Это и помогло Брусилову летом 1916 г. выиграть крупную операцию.

Однако строительство новых военных предприятий, особенно металлообрабатывающих, оптического стекла, взрывчатых веществ, снаряжательных, автомобильных и авиационных, происходило крайне медленно. Начальник Главного артиллерийского управления генерал А. А. Маниковский разработал целую программу строительства 37 военных предприятий, но большая их часть до революции не была построена.

В целом правительству и буржуазии не удалось создать крепкого военного хозяйства, приостановить падение производительности труда, помешать росту дороговизны. Гегулирую-щие органы свою задачу видели в том, чтобы всемерно сократить производство изделий, шедших на нужды тыла, и увеличить выпуск продукции для удовлетворения чисто военных потребностей. Развертывание военного производства происходило, таким образом, за счет всего народного хозяйства, за счет ограбления рабочего класса и крестьянства, за счет беспощадного расхищения основного капитала промышленности и транспорта. Это привело к кризису важнейших отраслей народного хозяйства, являвшихся фундаментом военной экономики, в первую очередь железнодорожного транспорта, металлургической и топливной промышленности.