Убийство Александра II и упадок "Народной воли"

Смертный приговор Александру II был вынесен Исполнительным комитетом еще 26 августа 1879 г. Осенью был разработан обширный план покушения на царя при его возвращении в столицу. Желябов, Перовская, Ширяев и др., всего около 50 человек, занятых организацией цареубийства, казалось, предусмотрели все возможное и гарантировали успех. 19 ноября под Москвой народовольцы взорвали царский поезд, но Александра II в нем не оказалось.

Неудача не охладила заговорщиков. Степан Халтурин, примкнувший к народовольцам, предложил взорвать Зимний дворец. Великолепный краснодеревщик, Халтурин без особого труда устроился на работу в Зимний. Он установил, что как раз над подвалом, где были размещены столяры, хотя и через этаж, находилась царская столовая. 5 февраля 1880 г. грянул взрыв и Зимний погрузился во мрак. Но царь, случайно опоздавший к обеду, и на этот раз остался жив.

Террористические акты «Народной воли», следовавшие один за другим, несмотря на неудачи попыток цареубийства, производили огромное впечатление на современников. Значительная часть демократической молодежи, из среды которой революционное народничество главным образом вербовало сторонников, сочувствовала народовольцам. Создавалась удобная обстановка для роста партии. Она не была так сильна, как казалось,— узкий круг героических лиц, занимавшихся подготовкой покушений на царя, исчерпал почти все свои возможности и вынужден был на время прекратить «охоту» за ним. Партия сосредоточила свои усилия на организационной и пропагандистской работе. Усилилась деятельность среди учащейся молодежи, рабочих, интеллигенции, в армии; было положено начало студенческой, рабочей и военной организациям «Народной воли», налажено издание «Рабочей газеты». А. И. Желябов, С. Л. Перовская, И. П. Каковский, рабочие А. К. Пресняков, Т. М. Михайлов были главными организаторами «рабочего дела» народовольцев в Петербурге. Вокруг них группировалось около 100 рабочих-революционеров. Народовольцы вели пропаганду среди рабочих в Москве, Киеве, Одессе и других городах. Делались попытки возобновить пропаганду в деревне. К 1880 г. относятся первые контакты народовольцев с польскими революционерами.

В военно-революционной деятельности народовольцы особое значение придавали работе среди офицеров как более доступных влиянию партии. Военно-революционная организация партии в период наибольших успехов имела свои кружки в 25 городах (Петербург и Кронштадт, Николаев, Одесса, Москва, отдельные города Северо-Запада и т. д.).

Включив в свою организацию некоторое число революционно настроенных офицеров, установив тесную связь с частью передовых рабочих столицы, народовольцы вовлекали ряд участников созданных ими групп рабочих и военных и в подготовку цареубийства. Готовя последнее покушение на царя, Желябов обратился за содействием к рабочей группе.

Демократический натиск на самодержавно-крепостнический строй сопровождался активизацией либерального движения. Оживилась либеральная печать, участились требования конституции. Центром либералов в столице был кружок М. М. Стасюлевича — редактора журнала «Вестник Европы» и газеты «Порядок», вокруг которой, по выражению И. С. Тургенева, должна была сгруппироваться слабосильная «конституционная партия».

Особенно оживились либералы после образования 12 февраля 1880 г. «Верховной распорядительной комиссии» во главе с генерал-адъютантом М. Т. Лорис-Меликовым. Генерал-диктатор начал с туманных обещаний и призыва к общественности об оказании помощи правительству в борьбе с революцией. Либеральная печать называла управление Лорис-Меликова «диктатурой сердца и мысли». В честь «победителя турок и чумы», «спасителя России» завсегдатаи английских клубов поднимали тосты, предсказывая наступление в стране «новой эры», «эпохи благих веяний», постепенного перехода к конституционным формам правления, призывая диктатора осторожно открыть шлюзы, чтобы спасти страну от революции.

Еще весной предыдущего года на съезде в Москве виднейшие деятели либерально-земской оппозиции (всего около 40 человек, в том числе братья Петрункевичи, В. А. Гольцев, А. И. Чупров и др.) высказались за организацию периодических общеземских съездов, за пропаганду конституционных идей. Пожелания выдвигались в самой умеренной форме, сопровождаясь изъявлением верноподданнических чувств. Либеральная пресса рекомендовала «не забегать вперед», не раздражать царя и диктатора-реформатора «чрезмерными просьбами». Только немногие губернские земские собрания (Тверское, Самарское, Новгородское) сделали попытки выработать петиции правительству с просьбой «выслушать голос народа» или обратились с соответствующими телеграммами к диктатору. «Земство» в январе 1881 г. также заявило «о необходимости крупных реформ, о предоставлении обществу более широкого участия в государственном управлении, о своевременности венчания здания». Однако и в этот период высшего развития политического кризиса либерально-земская оппозиция сторонилась совместной с революционными силами борьбы с правительством, по-прежнему возлагая надежды на просвещенных царедворцев и «доброе сердце августейшего монарха» и даже предлагая свои услуги для подавления «крамолы». Но царизм не помышлял о введении народного представительства, хотя и давал расплывчатые, туманные обещания.

Политика Лорис-Меликова, образно определенная Н. К. Михайловским как сочетание «волчьей пасти» с «лисьим хвостом», была ярким проявлением кризиса «верхов», банкротства методов исключительных мер и полицейского сыска. Руками Лорис-Меликова царизм стремился расширить социальную базу власти, опереться на либеральную «здравомыслящую» часть общества в борьбе с «нигилистами». Стремясь ослабить народное недовольство и предотвратить надвигавшийся взрыв, царизм лавировал, сочетал полицейское насилие с социальной демагогией, широко разрекламированными уступками.

Силой, вынуждавшей царизм отступать, были прежде всего не либералы-земцы, не профессора-«конституционалисты», а проявления недовольства крестьянских и рабочих масс, активность революционеров-народников.

Полицейские преследования выхватывали из состава Исполнительного комитета народовольцев одного члена за другим: Квятковский, Ширяев, Зунделевич, Михайлов, Морозов, Баранников и др. были арестованы. Остававшиеся на свободе продолжали готовить новое покушение на Александра II. Первоначально предполагалось, что убийство царя явится сигналом к вооруженному восстанию всех сил партии, поддерживаемых недовольным народом. Но на специальном заседании Исполнительного комитета, состоявшемся в первой половине февраля 1881 г., выяснилось, по словам В. Н. Фигнер, что силы партии были слишком малочисленны, чтобы открытое выступление могло иметь серьезный характер. В это время Исполнительный комитет насчитывал около 20 человек. К нему примыкало известное число распропагандированных рабочих, студентов-ре-волюционеров, члены военных кружков. Но даже в случае мобилизации всех сил число заговорщиков в столице исчислялось бы несколькими сотнями, что, конечно, было явно недостаточно для вооруженного выступления. Правда, Желябов высказывал мысль, что цареубийство если и не приведет к перевороту, то все же повысит авторитет организации, позволит ей раскинуть свою сеть во всех сферах общества и заставит правительство пойти на уступки.

27 февраля 1881 г. полиция схватила Желябова — главного организатора готовившегося покушения, но 1 марта руководимые Перовской народовольцы подстерегли царскую карету на берегу Екатерининского канала и взорвали ее. Однако лишь вторая бомба, брошенная И. И. Гриневицким, смертельно ранила деспота. Погиб и покушавшийся. Приговор царю был, наконец, приведен в исполнение.

Немало царедворцев полагало, что взрывы, унесшие жизнь императора, лишь сигнал к восстанию. «Можно было ожидать уличных волнений; нужно было опереться на войско»,— отмечал Валуев в дневнике. Сразу же после покушения Зимний дворец был окружен поднятыми по тревоге гвардейцами. Тщательно охранялся и Аничков дворец, в котором находился Александр III. Столичный гарнизон был приведен в боевую готовность. По улицам патрулировали наряды полиции и войска. Придворная знать, толпившаяся в залах Зимнего, с тревогой наблюдала за народными толпами, стекавшимися на Дворцовую площадь. Но уже к вечеру стало ясно, что массовых революционных выступлений не последует. Придворная камарилья постепенно приходила в себя.

В первые недели после убийства Александра II некоторые народники все еще надеялись, что крестьянство, пробужденное взрывами на Екатерининском канале, возьмется за топоры. Среди крестьян распространились слухи, что царя убили помещики, мстя ему за намерение дать мужикам землю. Основная масса крестьянства по-прежнему ожидала от царя земли и воли. В этих условиях террористическая деятельность народовольцев не способствовала разрушению у крестьян царистских иллюзий. После 1 марта антиправительственных выступлений в деревне не произошло. Не поддержали народовольцев и рабочие, в среде которых партия имела слишком незначительное влияние, чтобы увлечь их за собой хотя бы в столице. Весной 1881 г. заметных политических выступлений рабочих не было.

Оказавшись не в состоянии осуществить переворот, лишенные поддержки масс, народовольцы в письме к Александру III выдвинули своего рода программу-минимум. В случае провозглашения в стране политических свобод они обещали прекратить свою террористическую деятельность при условии «общей амнистии» и созыва «представителей от всего русского народа» для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни.

Но правительство игнорировало обращение революционеров и продолжало полицейские облавы. Либералы не отважились на активную поддержку революционеров. В неравной борьбе революционеры потерпели поражение. Большая часть Исполнительного комитета попала в руки жандармов. За решеткой оказались и многие другие народовольцы и связанные с ними рабочие, выданные Рысаковым — одним из участников покушения на царя. Только немногим руководителям партии (Фигнер, Тихомирову, Ошаниной и др.) удалось ускользнуть из полицейских сетей. Желябов, Перовская, Кибальчич и некоторые другие организаторы и участники покушения были преданы суду Сената (процесс «первомартовцев» 1881 г.).

В ходе судебного разбирательства подсудимые не отрицали своей принадлежности к «Народной воле», подчеркивали, что боролись за освобождение народа. Желябов говорил, что целью его жизни было служить общему благу. Кибальчич в крепости, проявив удивительнейшее самообладание, продолжал свои научные изыскания и разработал проект ракетоплана. Царскому судилищу Кибальчич заявил, что если бы не было в стране деспотизма, он обратил бы всю изобретательность, проявленную им в создании метательных снарядов, на мирную научную деятельность, на улучшение орудий труда. В апреле 1881 г. пер-вомартовцы были казнены.

С весны 1881 г. постепенно обозначается спад революционного движения. В этих условиях немногие уцелевшие члены Исполнительного комитета, прежде всего В. Н. Фигнер, пытались возродить организацию. При этом особое внимание уделялось офицерским революционным кружкам; делались попытки объединения с «Черным переделом». Эти усилия не увенчались успехом. Тяжелый удар нанес партии провокатор Дегаев, выдавший царским властям Фигнер и военно-офицерскую организацию «Народной воли». Фигнер была арестована в Харькове в начале 1883 г. Тихомиров и Ошанина скрылись раньше за границу. Оказавшись во главе партии, Тихомиров и Ошанина настойчиво пропагандировали идею захвата власти посредством заговора. Утратив организационное единство, народовольцы вступают в полосу затяжного организационного разброда и глубокого идейного кризиса.