Укрепление связей России и Средней Азии в 19 веке

К середине XIX в. значительно окрепли экономические и политические связи России с народами Средней Азии. По-прежнему Средняя Азия не являлась единым государством. Узбеки, таджики, туркмены, киргизы и другие народности были расчленены внутренними феодальными границами.

Плодородная Ферганская долина была основой владений кокандских ханов. В густо населенной долине Зеравшана были расположены жизненные центры Бухарского эмирата. Простиравшимися по нижнему течению Аму-Дарьи землями древнего Хорезмского оазиса владели хивинские ханы. Из 5 млн. жителей Средней Азии более половины находилось тогда в подданстве Бухарского эмира. Кроме того, в Средней Азии существовали в то время другие, мелкие, владения. Укрытые высокими горами или сыпучими песками, они фактически сохраняли свою независимость, лишь иногда ненадолго признавая покровительство того или иного могущественного хана.

С начала XIX в. в ханствах Средней Азии наблюдалось некоторое оживление экономической жизни. Активизировалась деятельность местного купечества, расширилось ремесленное производство хлопчатобумажных и шелковых тканей, увеличилось население городов. К середине XIX в. в Бухаре насчитывалось 70 тыс., а в Ташкенте — до 80 тыс. жителей.

Эти перемены в хозяйственной жизни породили стремление к политической консолидации, преодолению феодальной раздробленности и анархии. Властитель Коканда Мухаммед-Омар (1809—1822 гг.) успешно боролся с феодальным сепаратизмом своих вассалов. Бухарский эмир Хайдар также достиг в то время известных успехов в борьбе за политическую централизацию. Тогда же хивинский хан Мухаммед-Рахим стал оттеснять от власти представителей старой племенной знати. «...Ныне в Хиве правление самовластное неограниченное...» ',— писал в 1820 г. капитан русской армии Н. Н. Муравьев, побывавший у хивинского хана.

Но одно лишь усиление власти хана при отсутствии каких бы то ни было серьезных социально-экономических преобразований не могло обеспечить общественный и культурный прогресс. Деспотизм хана не мешал его клевретам чинить произвол и насилия в отношении измученного поборами трудящегося населения, но препятствовал развитию торговли и промышленности. Русский географ П. И. Небольсин так отзывался в 1850 г. о среднеазиатских ханах: «Владельцы эти, нося громкие названия ханов и эмиров, суть деспоты, которые ничем себя не ограничивают и без всякого зазрения совести самопроизвольно располагают достоянием своих подвластных: там первый богач не может быть уверен, что он без всякой со своей стороны вины, без всякого суда и расправы не лишится завтра всего своего имущества и не сделается буквально нищим» ’.

Усиление феодального произвола сопровождалось ростом массовых волнений. Стихийный протест народных масс против невыносимых условий жизни особенно ярко проявился в антифеодальных выступлениях крестьян долины Зеравшапа и самаркандских ремесленников, имевших место в 20-х годах XIX в.

Беспощадно подавляя сопротивление своих подданных, ханы в то же время старались найти выход из внутренних противоречий в расширении сферы феодальной эксплуатации, в грабеже и порабощении соседей. Хивинские ханы Мухаммед-Рахим и Мухаммед-Эмин добивались подчинения туркменских племен, населявших Ахал-Текинский и Мервский оазисы. Кокандский хан Мухаммед-Али (Мадали) захватил в середине 30-х годов лежавшую к югу от его владений область Каратегин.

Захватнические устремления ханов служили причиной затяжных междоусобных войн. Мервский оазис стал яблоком раздора между хивинскими ханами и бухарскими эмирами. Не прекращались распри между Бухарой и Кокандом. В 1842 г. эмир Насрулла (получивший за свою жестокость прозвище «кассоб», что значит «мясник») опустошил Ферганскую долину, ворвался в Коканд, убил вдову хана Надиру и ее малолетнего сына, истребил и увел в рабство тысячи людей.

В этой обстановке сближение с Россией приобретало для народов Средней Азии все более серьезное значение. Торговля с Россией открывала для них выход на мировой рынок и тем способствовала оживлению экономической жизни. Политические сношения с Россией отвлекали внимание ханов от внутренних междоусобиц. Забота об обороне внешних границ заставляла их несколько сдерживать произвол своих клевретов и регламента' ровать повинности.

До середины XIX в. торговые обороты русского купечества с ханствами Средней Азии составляли незначительный процент общего оборота внешней торговли России. Однако торговые связи с Кокандом, Хивой и Бухарой неуклонно крепли и расширялись. Караванами через казахские степи и морем через Астрахань из Средней Азии привозились шерсть, хлопок, шелк-сырец, взамен чего туда отправлялись ткани, выделанные кожи, табак, сахар и особенно металлические изделия: котлы, топоры, лопаты, сошники и пр. Правительство Николая I всячески поощряло торговлю русских купцов с ханствами Средней Азии, имея в виду ие только интересы отечественной промышленности, нуждавшейся в расширении рынков сбыта, но и распространение своего политического влияния в Азии для более успешной борьбы со своими соперниками — английскими колонизаторами. Стремясь завязать постоянные дипломатические сношения с ханами, царь направлял в Хиву и Бухару своих эмиссаров. Только в 1841—1842 гг. туда было послано три официальные миссии. Хивинские и бухарские послы наносили ответные визиты, приезжая в Петербург. Однако ханы уклонялись от подписания соглашений с Россией, и русские купцы продолжали жаловаться на стеснения, какие они терпят в ханских владениях.

Присоединение к России в 1846 г. казахов Старшего Жуза привело к обострению отношений России с Кокандским ханством. Для отражения набегов кокандских феодалов на казахские земли в 1847 г. русской военной администрацией было сооружено Раимское (Аральское) укрепление в низовьях Сыр-Дарьи. Тогда же в Семиречье было построено укрепление Копал. Это предопределило два направления дальнейшего продвижения русских войск в глубь Средней Азии: с северо-запада вверх по течению Сыр-Дарьи и с северо-востока через Заилийский край.

С появлением русских форпостов на Сыр-Дарье значительно расширились торговые сношения оренбургских и даже московских купцов с Хивой и Бухарой. Однако по-прежнему развитие торговли с ханствами Средней Азии тормозилось низкой покупательной способностью придавленных феодальным гнетом местных жителей, а также произволом и насилиями ханских клевретов по отношению к русским купцам. «Там, где русскому подданному ежедневно и ежеминутно угрожают плаха, кол, клоповник и яма, не может существовать правильной торговли» *,— так характеризовал условия деятельности русского купечества в ханских владениях один из современников.