Делакруа — виднейший и наиболее последовательный представитель романтизма. Он боролся за новую красоту, за искусство больших страстей, противостоящее тому бездушию человеческих отношений, которое принесло с собой капиталистическое общество.

Эжен Делакруа родился 26 апреля 1798 года в Шарентон-Сен-Морис. После смерти отца (отец был префектом Марселя, а затем Бордо) в 1805 году Эжен вместе с матерью поселяется в Париже, и в октябре того же года он поступает в императорский лицей. В 1815 году Делакруа начинает работать у Герена, а в марте 1816 года поступает в Школу изящных искусств.

Первые картины Делакруа, выставленные в Салоне («Данте и Вергилий», Салон 1822 года; «Резня на острове Хиосе», Салон 1824 года; обе — Париж, Лувр), явились, как и картина Жерико, показанная несколькими годами ранее, манифестом романтизма и, так же как и работа Жерико, были враждебно встречены реакционной критикой.

Летом 1825 года Делакруа совершает поездку в Англию, где его воображение было захвачено не столько английской живописью, сколько литературой и театром; вернувшись из Англии, он делает литографии на шекспировскую тему «Макбет у ведьм» (1825). Литературные темы преобладают в творчестве Делакруа в 20-е годы. Много картин он пишет на темы Байрона: «Тассо в темнице» (1824), «Смерть Сарда-напала» (1827, Париж, Лувр) «Шильонский узник» и многие другие.

Революция 1830 года вдохновила художника на картину, пронизанную пафосом народной борьбы, — «Свобода, ведущая народ» (1831, Париж, Лувр). В годы бесславной монархии Луи-Филиппа Делакруа обращается к историческим сюжетам. Трактовка их характерна для романтической школы: это искание исторической правды, проникновение в эпоху, стремление изобразить реальных людей с их эмоциями и страстями. Потому исторические и батальные картины Делакруа кажутся такими правдивыми и убедительными: «Битва при Пуатье» (1830, Париж, Лувр), «Убийство епископа Льежского» (1831). «Битва при Тайсбуре» (1837, Версаль) и другие. Следует отметить, что после путешествия в Африку (1832) его исторические картины наполняются необычайным красочным богатством, он как будто хотел на свои картины перенести «чудесное солнце, которое пронизывает всю жизнь», которое он мог наблюдать в Марокко.

Диапазон творчества Делакруа огромен: он работал во многих видах и жанрах искусства. Помимо исторических картин и картин на литературные сюжеты он писал жанровые картины, в основном связанные с его путешествиями в Алжир и Марокко (особенно интересны его акварельные наброски), натюрморты, создал ряд блестящих портретов:        «Жорж Санд» (частное собрание), «Шопен» (1838, Париж, Лувр) и другие.

С особым увлечением Делакруа делал декоративные росписи, о которых он мечтал с самого начала своего творческого пути: роспись зала короля в Бурбонском дворце и библиотеки того же дворца (1833— 1847), роспись библиотеки Люксембургского дворца (1845—1847), Дал мира в старой Парижской ратуше (1851 —1854), плафон галереи Аполлона в Лувре (1849—1850); а последние годы своей жизни он был занят почти исключительно росписью капеллы церкви Сен-Сюльпис в Париже.

Делакруа оказал большое воздействие на дальнейшее развитие французского искусства не только своей практикой, но и своими теоретическими высказываниями. Его дневник, в котором положено начало художественному словарю, и письма читают и перечитывают все последующие поколения художников. Мысли Делакруа, высказанные в дневнике, письмах и статьях, — это не случайные замечания, они глубоко продуманы, об ртом свидетельствует постоянное возвращение к одной и той же теме.

Воззрения Делакруа романтика слагались в борьбе с современным ему академическим искусством.

В противоположность приверженцам академизма, которые отбирали явления природы с точки зрения принятого идеала, Делакруа призывает, опираясь на природу, выразить эмоции, заставить «говорить свою душу». Отсюда и многочисленные записи Делакруа о том, как донести до зрителя свои эмоции, свои переживания. Понятно, что Делакруа возражает против какого-либо канона красоты и вместе с тем против мелочного и пассивного копирования природы. Мысль Делакруа о том, что важно не копирование, а знание, изучение природы, созрела у художника очень рано; он записал ее, когда ему было двадцать пять лет, и ею руководствовался в продолжение всего своего творческого пути; это же он внушал своим ученикам. «Живая модель, — говорит Делакруа своему ученику Луи де Плане, — никогда не ответит в точности вашему замыслу: она или ничтожна, или ограниченна, или обладает исключительной красотой, которая заставляет все менять, и тогда Ваш замысел теряется и остается только имитация натуры... Отсюда вывод: в картине нужно безусловно обходиться без модели, а чтобы этого достигнуть, необходимо много наблюдать, повышать свои знания анатомии, античности и мастеров, конечно, при условии последовательного и длительного изучения натуры» (R. Escholier, Delacroix, Paris, 1929). Пристальное наблюдение природы открыло Делакруа многообразие ее цветового богатства. Он увидел, как изменяется цвет от того или иного освещения, как один цвет влияет на другой. Он создает целую теорию цвета. Это имело очень большое историческое значение, так как во время господства классицизма была утрачена культура цвета, была прервана традиция живописного мастерства старых мастеров. Поколение художников, формировавшееся в начале XIX века, не получило в этой области никаких навыков. Были утеряны рецепты лаков, растворителей, умение работать лессировками. Делакруа беспокоило изменение колорита в картинах современников: Прюдона, Гро, Руссо. Он стремился проникнуть в секреты старых мастеров: работая у себя в мастерской над какой-либо картиной, он вдруг бросался в Лувр, чтобы проверить тот или иной прием.

Большое значение Делакруа придавал и композиции. Сделать картину, по словам Делакруа, это значит довести набросок до законченного произведения. Каждая картина берет у Делакруа много времени и сил. При выполнении он как бы обуздывает свой темперамент, свою страсть и ищет ясного и четкого воплощения замысла.

Понятна его критика композиции Рубенса за ее недостаточную организованность; также понятно, что романтик Делакруа преклоняется перед Моцартом и не принимает Берлиоза. Моцарта Делакруа ценил за ((совершенство», за то, что он сумел выразить такое большое разнообразие человеческих чувств и дать их в высшей гармонии, за «великолепные пропорции, которые не оставляют больше ничего желать».