Правительство учредило ряд открытых для молодежи публичных школ рисования, содержание которых требует больших средств. Частые конкурсы, казалось бы, должны были возбуждать постоянное соревнование, и на первый взгляд это учреждение должно показаться полезнейшим и вернейшим из возможных поощрений искусства. Никогда ни в Афинах, ни в Риме граждане не находили более легких условий для изучения наук и искусств, чем те, которые предлагаются во Франции в ее многочисленных школах самого разного типа. Но я с горечью замечаю, что с тех пор, как они учреждены, они дают результаты, совершенно отличные от тех, которые ожидались, и вместо того чтобы приносить пользу, приносят вред; порождая тысячи посредственных талантов, они не могут похвалиться тем, что воспитали кого либо из выдающихся наших живописцев, ибо они именно и были до некоторой степени основателями этих школ или теми, кто впервые распространил правила вкуса.

Давид, первейший из наших художников, возродил школу, но он обязан лишь своему гению успехом, который привлек к нему внимание всего мира. Он ничего не получил от школ; напротив, они могли бы оказать на него пагубное влияние, если бы благодаря своему вкусу он вовремя не освободился из-под их влияния; этот вкус направил его на коренную реформу нелепой и чудовищной системы всех Ванлоо, Буше и Рету и многих других, царивших тогда в искусстве, которое они профаяировали. Изучение старых мастеров и созерцание Италии внушили ему тот величественный характер, который он всегда умел придавать своим историческим композициям, и он стал примером и вождем новой школы. Его положения повели к быстрому развитию новых талантов, которые только и ждали поощрения; вскоре ряд знаменитых имен возвестил славу своего учителя, деля с ним триумфы и венки.

После этого первого подъема, этого устремления к чистому и благородному стилю, воодушевление не могло не ослабеть, но превосходные уроки не пропали даром и усилия правительства были направлены к тому, чтобы развить это счастливое начало. Но священный огонь, который один только может воодушевить на великие дела, угасает с каждым днем, а выставки, хотя их много, даже слишком много, становятся с каждым годом все менее интересными. Не видно больше тех благородных талантов, которые возбуждали общий энтузиазм и которые публика — верный ценитель прекрасного — спешила увенчать. Гро, Жерары, Герены и Жироде 18 не встречают до сих пор достойных соперников своих талантов, и хотя молодежь, которую они взялись наставлять, полна великодушных стремлений, можно опасаться, что их длительная и почтенная деятельность не будет иметь достойных преемников. Было бы несправедливо обвинять их в том, что они не отдают всех сил тем, кто приходит к ним, чтобы следовать их урокам. Откуда же это бесплодие, это оскудение, несмотря на раздачу медалей, несмотря на римские премии и конкурсы Академии? Я всегда думал, что хорошее образование — необходимая основа всех профессий и что только оно может дать настоящее умение, какую карьеру мы ни избрали бы. Оно помогает духу созревать и, просвещая его, делает более способным различать цель, к которой он должен стремиться. Выбрать ту или иную профессию можно, только если умеешь взвесить ее выгодные и невыгодные стороны; за исключением некоторых рано развившихся темпераментов, вкусы не определяются раньше шестнадцати лет, лишь тогда действительно представляешь себе, чего хочешь добиться, и еще не утеряны способности, нужные, чтобы изучить профессию, которую избираешь в силу обстоятельств или в силу неудержимого влечения. Поэтому я считаю, что Академия должна быть открыта только для тех, кто достиг этого возраста.

Учредив эту Школу, государство не хотело сделать всю нацию художниками; оно хотело лишь предоставить возможность развития подлинным дарованиям. На деле же появилось целое племя художников. Соблазны Римской премии и преимущества Академии привлекают массу конкурентов, которых одна только любовь к искусству не может сделать художниками и которые прекрасно могли бы вы двинуться в других профессиях. Они теряют молодость и время погоне за успехом, который от них ускользает, между тем как они могли бы употребить их с пользой для себя и страны.

Человек подлинного призвания не боится препятствий, чувствуя в себе силу их преодолеть. Порой они для него являются движущей силой. Возбуждение, которое они могут вызвать в его душе, не пропадает бесследно, иногда оно рождает изумительные произведения.

На помощь этим-то людям и должна быть обращена заботливость просвещенного правительства; поощряя их, используя их способности, можно упрочить славу нации; благодаря им оживет век, сумевший их открыть и найти им место.

Предположим, что все молодые люди, допущенные в школы, действительно обладают всеми качествами, необходимыми для живописца, но разве не опасно, что они годами учатся вместе, все под одним и тем же влиянием, копируют те же образцы, следуют в некотором роде по одному пути? Можно ли после этого еще надеяться, что они сохранят оригинальность? Не поменяются ли они невольно между собой своими отличительными особенностями, как бы слив в одно тождественное чувство особую манеру каждого воспринимать красоты природы?

Различия у человека при таком смешении почти незаметны, и нельзя без отвращения видеть каждый год десять или двенадцать композиций, почти одинаково исполненных, написанных с начала до конца с безнадежным совершенством, без всякой оригинальности. Давно отказавшись от собственных ощущений, ни один из соревнующихся не сохранил собственного лица. Тот же рисунок, тот же колорит, те же позы, жесты и выражения лиц — все кажется в этих грустных итогах нашей школы вышедшим из одного источника, вдохновленным одной душой; разумеется, если только можно допустить, что среди подобного упадка душа может еще сохранить свои способности и чем-либо руководить в подобных работах.

Скажу больше: если препятствия и трудности пугают человека ничтожного, они, напротив, необходимы гению; как бы питая его, они помогают ему созреть и вдохновляют его: он остался бы холодным на более легком пути. Все, что противостоит гению в его непреодолимом стремлении вперед, волнует его и сообщает ему то лихорадочное возбуждение, которое сметает все на своем пути и создает шедевры. Вот такими людьми может гордиться нация, и никакие препятствия, ни бедность, ни преследования не задержат их подъема. Это пламя вулкана, которое должно пробиться, потому что необходимость блистать, освещать, изумлять мир составляет его сущность. Надеетесь ли вы создать людей такой породы? К несчастью, Академия гасит каждую искру священного огня, она душит способности, не давая времени природе самой развить их; желая произвести скороспелые плоды, она лишается тех плодов, которые становятся вкусными, лишь когда они созревают постепенно.