Философия, как это было всегда, представляет собой передовую линию идеологической борьбы, но, как это также всегда бывает, на каждом новом этапе идеологическая борьба в области философии приобретает некоторые особенности. Особенность эта в настоящее время заключается в том, что философская борьба в гносеологии в значительной мере сконцентрировалась на поле логики, вокруг вопроса о логической структуре мысли.

Научная мысль нашей эпохи характеризуется великой победой материалистической и диалектической мысли. 50 лет назад В. И. Ленин в своем гениальном труде «Материализм и эмпириокритицизм» возвестил, что новейшие открытия в естествознании, в физике представляют собой триумф диалектического материализма. Он писал: «Современная физика лежит в родах. Она рожает диалектический материализм!» Дальнейшее развитие физики и математики, появление некоторых новых наук, например кибернетики, представляет собой расширение и углубление революции в естествознании, начавшейся в первые годы XX века,—буквально с каждым днем появляются все новые и новые факты диалектического объяснения физических явлений. Это сопровождается теперь грандиозной технической революцией, особенно в связи с наступлением атомной эры.

Но тот факт, что всюду в науке и технике царит теперь дух диалектики, новаторства, объясняется в очень большой степени не только собственными успехами этих наук, но и всем духом общественной жизни революционной эпохи, начало которой было положено Великой Октябрьской социалистической революцией. Все бурлит, все находится в непрерывном движении; революционные скачки, более или менее крупные,— вот чем характеризуется наше время. И все это не может не вести к победе материалистического и диалектического образа мысли, к победе философии диалектического материализма.

Однако победа не дается без борьбы. С укреплением лагеря социализма и социалистической идеологии, с проникновением диалектической логики в сознание все большего и большего числа ученых и больших человеческих масс вообще, растут также усилия врагов помешать этому процессу. Революция в физике еще в самом ее начале, на заре XX века, сопровождалась кризисом. В. И. Ленин отмечал тогда, что вместе с жизнеспособным существом, материалистической диалектикой, революция в физике породила побочные продукты, подлежащие отправке в помещение для нечистот: разные оттенки реакционного идеализма.

В. И. Ленин подчеркивал прямую связь между характером идеализма того времени и процессами, происходившими в физике; за игнорирование этой связи В. И. Ленин резко критикой вал Г. В. Плеханова. От зоркого глаза Ленина не ускользнуло то обстоятельство, что в связи с революцией в физике буржуазные реакционеры стали применять новую стратегию в борьбе против материализма.

Успехи естествознания создали такое положение, когда невозможно стало защищать метафизические «вечные истины» против диалектического принципа относительности наших знаний, — это с одной стороны; с другой стороны — невозможно стало открыто проповедовать философию субъективного идеализма. Возникла необходимость в философской маскировке: надо было создать видимость согласия с диалектикой, но с тем, чтобы довести ее до абсурда, до превращения ее в субъективно-идеалистический релятивизм; надо было создать видимость согласия с материализмом, но с тем, чтобы на ходу подменить материализм позитивизмом.

Диалектика утверждает, что наши знания относительны, так как содержат не всю истину, а отдельные ее стороны, что знания наши бесконечно приближаются к абсолютной истине; релятивисты же доходят до абсурда, утверждая, что в наших знаниях вообще нет и не может быть объективной ■истины и что они имеют лишь условный характер. Материализм утверждает, что многообразным миром явлений управляют общие и внутренние законы; позитивисты говорят, что они больше «реалисты»,чем, материалисты, так как хотят иметь дело только с «позитивными», т. е. с положительными фактами внешних явлений, но не с законами, которые непосредственно не воспринимаются.

Маневр буржуазной философии, если выразить его в общих чертах, состоит в том, чтобы исключить из философии, из теории познания объект, онтологию, оставить в ней один только субъект. Борьба против материализма ведется то имя большей «гибкости» мысли: существо диалектики извращается, и эта извращенная диалектика используется как аргумент против материализма.

Имея в виду этот новый маневр буржуазной философии, В. И. Ленин говорит, что в связи с новой обстановкой философской борьбы наступает новый период как в истории буржуазной философии, так и в борьбе марксизма против идеализма. Маркс и Энгельс выступили на поприще философии в то время, когда в рабочей среде, среди интеллигенции были сильны материалистические взгляды, но не было надлежащего понимания диалектики. Поэтому Маркс и Энгельс больше всего заботились о том, чтобы поднять материализм до уровня диалектического материализма. Теперь же, продолжает Ленин, мы переживаем «совершенно отличный от этого исторический период, подошли в такое время, когда буржуазная философия особенно специализировалась на гносеологии и, усваивая в односторонней и искаженной форме некоторые составные части диалектики (например, релятивизм), преимущественное внимание обращала на защиту или восстановление идеализма внизу, а не идеализма вверху»1.

Отсюда Ленин делает вывод, что задача теперь заключается в том, чтобы дать отпор буржуазной философии в ее стремлении выбить из диалектической теории познания ее материалистический фундамент, отстоять истинную диалектику, т. е. диалектику материализма. Борьба переносится в область обн щей теории познания, гносеологии: входит ли объект познания, онтология, в состав теории познания, или возможна такая теория познания, для которой объект и объективная истина не представляют никакого интереса?

Со времени выхода в свет «Материализма и эмпириокритицизма» прошло 50 лет, но стратегия буржуазной философии осталась прежней: релятивизм вместо диалектики и позитивизм вместо материализма; однако тактика ее претерпела некоторые изменения.

Буржуазные философы более широко, чем прежде, стремятся использовать вопросы логической теории для борьбы с диалектическим материализмом.

Для усиления философской борьбы на поле логики имеются два основания. Во-первых, дальнейшие успехи физики и мате-: матики особенно остро поставили вопрос о диалектике, о един-стве противоположностей, — оказалось, что два противоречащие друг другу суждения в известном аспекте могут быть оба истинными и что, стало быть, старый формально-логический закон противоречия не всегда пригоден. Во-вторых, область логики оказалась довольно удобной основой для пропаганды «беспартийной» философии, якобы стоящей между материализмом и идеализмом; формализованная логика представляет вполне подходящую базу для обсуждения проблем мышления в отрыве от проблем бытия — это логика позитивизма.

Позитивизм по его логической структуре довольно удобен для формализации диалектики. Диалектика настаивает на всеобщей превращаемости — этот принцип принимает и логика позитивизма, но с поправкой. Поправка эта состоит в том, что позитивизм настаивает на возможности превращения всего во все, в то время как диалектический материализм всегда имеет в виду конкретное, данное превращение при данных определенных условиях. Позитивистская превращаемость предполагает устранение качественных граней между предметами и явлениями и понимается поэтому чисто формально, алгеб-раически.

Именно подобную «диалектику» имел в виду В. И. Ленин, когда писал: «Диалектика не раз служила — ив истории греческой философии — мостиком к софистике. Но мы остаемся диалектиками, борясь с софизмами не посредством отрицания возможности всяких превращений вообще, а посредством конкретного анализа данного в его обстановке и в его развитии» 1.

В связи с громадными успехами математики потребовалось заняться разработкой специально тех категорий и форм мысли, которые больше всего имеют применение в математике (категории количества и отношения). На этой почве возникли и успешно развиваются «математико-символическая логика» и «логика отношений». С той стороны, с какой эти логические теории являются разработкой одной части, определенной стороны логической науки, они имеют несомненный научный и практический интерес. Но дело обернулось так, что некоторые логические школы претендуют на то, чтобы часть превратить в целое\ и склонны считать, что эти логические учения являются логикой новейшей науки вообще. С такой точки зрения следует теперь говорить не о диалектической логике, а о новой, более «гибкой» формальной логике.

Между тем говорить о «диалектической формальной логике» — значит говорить бессмыслицу вроде той, что есть горячий лед. Всякая попытка построить такую формальную логику, в которой бы не действовал логический «закон противоречия», ведет только к формализму и субъективному идеализму. Еще в «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленин выступил против такой тенденции в заявлении физика Дюгема, который говорил, что закон физики «не истинен и не ложен, а... приблизителен».

«В этом «а»,— писал Ленин,— есть уже начало фальши, начало стирания грани между теорией науки, приблизительно от* ражающей объект, т. е. приближающейся к объективной истине, и теорией произвольной, фантастической, чисто условной, например, теорией религии или теорией шахматной игры» К

Ленин, конечно, согласен с тем, что в законах науки объективные законы отражены не исчерпывающе, не полностью и что в этом смысле они приблизительны. Но приблизительность означает, что эти приблизительные знания все же истинны; нельзя противопоставлять приблизительность и истинность. На этом противопоставлении как раз и строится в общем и целом новейший позитивизм в области логики. Новейшие логические учения не исключают вообще рассмотрения закона; но они больше всего приспособлены для выражения статистической, вероятностной закономерности. Глубоко ошибочно расширять ее значение за ее собственные пределы. Одно сравнение это пояснит: допустим, что счетная машина, построенная на принципах математической логики, «подсчитает» все колебания цен з капиталистическом обществе в большой период времени и приблизится, таким образом, к закону стоимости, отразит этот закон в его внешнем проявлении; но счетная машина никогда не будет в состоянии открыть закон стоимости; для этого нужна диалектическая логика.

Вопрос о типе логики играет громадную роль. Больше чем когда-либо раньше, существеннейшим вопросом жизни становится достижение подлинной связи между теорией и практикой. Великие теоретические истины марксизма-ленинизма получают видимое и ощутимое всеми осуществление в жизни миллионных масс; в области теоретического естествознания наблюдается такое же явление,— не успеет научная идея выйти из лаборатории ученых, и она уже получает практическое осуществление в технике. И обратно: больше, чем когда-либо раньше, практика, жизнь, включается в ход развития теоретической мысли, ставит перед ней задачи, проверяет ее истинность с небывалой быстротой и точностью. Все это— продукт и знамение революционной эпохи. Дух этой эпохи нашел теперь самое концентрированное выражение в великих решениях XXI съезда КПСС, возвестившего вступление нашей страны в период развернутого строительства коммунизма. Вполне понятно, что такая эпоха, ее диалектический дух, настоятельно требует соответствующей логической теории.

Такая логическая теория есть. Это — теория диалектической логики, которая вследствие ее гносеологического характера диктует теоретической мысли необходимость постоянного контакта с революционной практикой, постоянного углубления истинного познания на почве практической борьбы за подлинно новое и передовое в науке и в жизни. Эта логика требует сочетания ортодоксии и новаторства — неуклонного движения мысли вперед, но на серьезном и основательном фундаменте уже завоеванных истин. Она — враг застоя, но она также враг ревизии, пересмотра бессмертных истин, миллионы раз подтвержденных на практике.

Есть глубокое различие между подлинной революционностью в науке и в жизни, основательной, серьезной, имеющей глубокие корни, и той ложной и показной «революционностью», которая в политике выражает дух анархии, а в науке — дух субъективного идеализма. Диалектическая логика есть революционная логика в первом смысле — она действительно есть боевое духовное оружие революции во всех областях — в общественной жизни, науке, технике, в искусстве.

Прямым и непосредственным врагом диалектической логики и всего диалектически-революционного духа эпохи является идеализм в обличье формализма, в форме позитивизма, маскирующийся под диалектику, проповедующий логику позитивизма.

Позитивизм есть та почва, на которой встречаются и смыкаются буржуазная критика марксистской диалектической логики с философским ревизионизмом. Философские ревизионисты не ограничиваются отрицанием марксистского материалистического мировоззрения, прикрываемым рассуждениями о вреде и метафизичности всякого мировоззрения вообще; они выступают также против диалектической логики, которая якобы не является логикой.

Ревизионисты отвергают диалектическую логику марксизма как якобы не имеющую своего предмета. Для определенных разновидностей ревизионизма характерны рассуждения о логике «вообще», причем под логикой всегда имеется в виду одна из многочисленных разновидностей формальной логики (индуктивная, кантианская, трансцендентальная, интуитивная, логика отношений и т. п.).

Характерно, что как раз положение о единстве логики, диалектики и теории познания сплошь и рядом используется для отрицания диалектической логики как логики. Говорят так: поскольку диалектическая логика есть теория познания и вследствие этого включает в свой предмет онтологию, действительность, постольку из нее исключается собственно логическая проблематика, в частности теория вывода, умозаключения и другие специально логические проблемы. Собственно логикой с этой точки зрения является только формальная логика. Это чудовищное извращение гениальной мысли Ленина. Разве оттого, что Земля обращается вокруг Солнца, у нее исчезает движение вокруг ее собственной оси? Истина заключается только в том, если продолжить рассмотрение нашей аналогии, что и собственное движение Земли вокруг ее оси не может быть понято вне учета её обращения вокруг Солнца.

Диалектическая логика есть логика и, как мы пытались доказать, наиболее сильная, т. е. наиболее доказательная логика, так как она не просто нормативна, но указывает на источники логической необходимости. Она состоит из определенных законов научной мысли, исследует ее многообразные формы: категории, понятия, суждения, умозаключения; она представляет собой учение о выводе как в смысле доказательства, так и в смысле открытия новых истин. Но всем этим она занимается гносеологически, т. е. все время имея в виду объективную действительность и ее законы. .

Существует еще одна форма игнорирования диалектической логики как теории познания. Говорят о том, что логика теперь перестала быть философской наукой, что она выделилась из философии, из теории познания, отпочковалась от нее, как это происходило раньше и с другими науками. Логика, говорят, стала такой же специальной наукой, как специальные науки: естественные, технические, гуманитарные. Отсюда затем делают такой вывод: физики могут делать научные открытия, даже великие, находясь в своей специальной области, несмотря на то, что они придерживаются идеалистических взглядов в области философии, теории познания; то же самое может иметь место и в области логики как специальной науки.

Но этот аргумент ни с какой точки зрения не является верным. Во-первых, если физики и другие ученые и делают великие открытия при ложной философской позиции, то сколько при этом им приходится блуждать, пока они придут к истине! И насколько был бы короче путь к истине, если бы ученые придерживались верной философской теории! Во-вторых, неверно само по себе приравнение логики к специальным наукам: она была и навсегда остается философской наукой, так как ее предметом является определенная сторона основного вопроса философии об отношении мышления к бытию.

Верно, конечно, что современная формальная логика разработала специальный логический аппарат, который в общем может быть назван прикладной логикой, но подмена теоретической логики с ее коренными философскими, гносеологическими проблемами логикой прикладной есть грубейшая ошибка.

Всему миру теперь известно, какое неоценимо громадное значение имеет математическая логика с ее техническими приложениями: счетные машины, автоматика, спутники и т. п., но нельзя, исходя из этого, согласиться с тем, что логика математики теперь должна привести к пересмотру основ логики вообще.

Если признать вместе со сторонниками таких взглядов, что логика не есть теория познания, не есть философская, а только специальная наука, тогда, естественно, надо согласиться и с игнорированием диалектической логики как логики, так как она есть наука гносеологическая и в высшей степени философская. Удивительно, что люди, считающие себя марксистами, сопоставляют новейшую формальную логику с прежними формальнологическими учениями. Они доказывают ее превосходство, но при этом даже не вспоминают о диалектической логике, как будто ее никогда не существовало: ни Гегеля, ни Маркса с его «Капиталом» и другими гениальными исследованиями, ни Ленина с его постоянной и настойчивой пропагандой диалектической логики как логики высшего типа!

Ревизионисты всячески эксплуатируют подобные ложные взгляды на диалектическую логику с целью обоснования отрыва философии от жизни и от коммунистической политики, этого концентрированного выражения всего самого передового, что существует в современной действительности.

Например, польский ревизионист Колаковский считает, что существуют две отдельные области марксизма: одна — связанная с практической, политической деятельностью коммунистических партий, и другая — исключительно теоретическая, «интеллектуальная»,— каждая из этих сторон существует сама по себе и не должна мешать другой. А раз теория оторвана от практики, политики, то нельзя требовать от нее партийности, строгого следования принципам. Затем этот оппортунистический взгляд распространяется и на другие формы общественного сознания.

Югославские ревизионисты также обнаруживают поразительное невежество в понимании требования марксистско-ленинской логики относительно связи теории и практики. С одной стороны, они обрушиваются на марксистско-ленинский принцип практики, как критерий истины, и называют такой взгляд прагматизмом. Прагматизм — буржуазное философское учение, принижающее роль теории: лишь ту теорию это учение считает истинной, которая служит узким интересам личности или группы людей; если она, эта теория, перестала служить этим интересам, ее надо отбросить. Объективной истины прагматизм не признает. Понятно, что такой взгляд не имеет ничего общего с подлинно марксистским пониманием практики и связи теории с практикой.

Ревизионисты отвергают критерий практики, так как практика, жизнь, насыщена классовой борьбой между двумя лагерями — капитализмом и социализмом, так как практика, жизнь, требует от людей, называющих себя коммунистами, ясного и определенного ответа на то, на какой стороне они стоят, — ревизионистам же хочется стоять «над» партиями, над или между борющимися лагерями, но по существу примыкая к лагерю реакции. Пропаганда аполитичности, «беспартийности» есть яркое выражение формалистско-позитивистского хода мыслей, за которым стоит в конечном счете философский идеализм.

Но, с другой стороны, ревизионисты превозносят значение практики, извращенно ими понимаемой. Марксизм, говорят они, требует обогащения теории уроками практики, но делают отсюда абсурдный вывод об устарелости самых коренных и жизненных теоретических положений марксизма-ленинизма* Непоследовательность, путаница, эклектика, софистика — такова единственно возможная «логика» людей, желающих взять от диалектической логики ее форму, но отбросить ее принцип содержательности и связи с революционной практикой, не желающих понять, что не может быть и диалектической формы, если из нее выхолощено ее жизненное содержание.

Ленинское учение о единстве диалектики, логики и теории познания материализма представляет собой вывод из центрального тезиса марксизма — о диалектическом единстве мышления и бытия, теории и практики. Оно есть учение о том, что диалектическая логика представляет собой теорию познания, теорию связи мысли с вечно текучей и стремящейся вперед жизнью; учение, вооружающее науку и практику могучим оружием диалектического метода.

Это такое философско-логическое учение, перед логической и жизненной силой которого рассыпаются, как карточные домики, жалкие построения формалистов и позитивистов как в в области самой логики, так и в естественных и общественных науках, а также во всех сферах жизни.