Проблема социальной предметности философского знания

Г. Ф. МИРОНОВ

Социальная предметность знания вообще и философского в частности вытекает из сформулированного К. Марксом и Ф. Энгельсом материалистического тезиса: «Сознание (das Bewuptsein) никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das bewupte Sein), а бытие людей есть реальный'процесс их жизни» [1, 25]. В «Тезисах о Фейербахе» К. Маркс подчеркивает: «Общественная жизнь является по существу практической» [1, 3]. На основе материалистического понимания общества классики марксизма раскрыли социально-историческое содержание человеческого познания, задач, способов и средств его осуществления.

Реконструкция способов теоретического воспроизведения действительности, проведенная К. Марксом и Ф. Энгельсом, основывалась на радикальной переоценке следующих фундаментальных моментов всего идейно-теоретического наследия прошлого:

а)            философии как «науки наук» с ее спекулятивным способом мышления и методом конструирующей деятельности «измышляющего» сознания;

б)           предметных областей философской рефлекции через демистификацию проблематики прежней философии;

в)            природы, места и роли сознания (идей) и его (их) отношения к реальной жизни в условиях дифференцированных форм труда и деятельности, расстановки социально-классовых сил, общественных потребностей и т. д.;

г)            социальных, мировоззренческих и логико-методологических нормативов научно-теоретической деятельности.

Социальная предметность философского знания обнаруживает себя в следующих аспектах:

а)            в выборе направлений исследования (сам выбор фиксирует общественную потребность);

б)           в унаследованных от прошлых эпох средствах, методах, подходах к решению задач современности;

в)            в целевых установках философского исследования;

г)            в способах интерпретации абстрактно-всеобщих схем и структур философских учений;

д)           в раскрытии их социально-политического, идеологического, мировоззренческого,, методологического, гносеологического содержания.

Социальная предметность философского знания выполняет следующие функции:

а)            она указывает на зависимость идейных образований от содержания и уровня общественно-исторической практики; в этом смысле отвергается идея абсолютно замкнутых теоретических систем знания и признается относительно завершенная система знания в виде концёптуальных схем, теорий, исторически преходящих научных картин мира;

б)           она указывает на наличие обобщенных структур в многообразных формах общественно-исторической практики и исследовательских процедур в научном познании;

в)            она определяет собой мировоззренческую ориентацию человека в ходе практико-преобразующей деятельности;

г)            она выполняет роль интегрирующего фактора теоретических построений, поскольку, входящая в социальную предметность, практика «имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности» [2, 195].

Любая отрасль человеческого, знания, достигая определенной степени зрелости (одним из показателей ее является научная теория), становится объектом собственного теоретического осмысления на основе сложившейся внутри нее методологической базы. Тенденция к «самоосмыслению» собственных основ той или иной отрасли знания, сопровождающаяся все большей автономизацией теоретических построений, является закономерностью в становлении научно-теоретического знания. Создание абстрактных объектов и оперирование с ними — область действия теории. На основе выработанных ею познавательных процедур осуществляется идеально-преобразующая деятельность без непосредственного обращения к эмпирии, что и является выражением относительной самостоятельности теории. Значимость таких преобразований выявляется благодаря следствиям, удовлетворяющим требованиям экспериментальной проверки.

В области философского знания выработка абстрактно-всеобщих схем — столько же закономерное явление, как и в любой другой области теоретического знания. Оперирование такими схемами допускает широкий спектр их возможных интерпретаций, а стало быть — и весьма разнообразный спектр получаемых следствий, однозначное соотнесение которых с эмпирически фиксируемой действительностью — затруднительное дело. Коррелирующим фактором при соотнесении философского знания с реальностью выступает не отдельно взятая научная процедура (скажем, измерение или эксперимент), а общественно-историческая практика, взятая во всем многообразии ее проявлений.

Проводя параллель между функциональными свойствами научной теории и философской системой, автор подчеркивает невозможность уподобления философского знания естественно-научному или математическому знанию. И дело не только в том, что сами методологические основы их различны, но и в том, что фиксируемые ими предметные области различны. Предметной областью, на которую замыкаются следствия философских построений (как и формулировка их исходных посылок), является отношение человека (активно действующего и мыслящего) к миру. Реальность, представленная отношением человека к миру,— предметная область философского знания.

Таким образом, социальная предметность философского знания определяется прежде всего специфической предметной областью исследования, а именно, многообразными формами отношения мышления человека к постоянно изменяющемуся вследствие его преобразующей деятельности бытию. А поскольку способ, каким осуществляется переход «из царства чистой мысли» в мир действительный,— есть многообразные формы практики, то и основным содержанием философского знания становится прежде всего и раньше всего практика, взятая со стороны порождения массива человеческих духовных образований и корреляции последних с объективным ходом общественного развития.