Де Валерну, художнику. 22 декабря 1861 г.

[...] Как могли бы мы, художники, работать, если бы не знали, что кому-то нравимся? Так часто не нравишься самому себе, что благоприятный отзыв и похвала подбадривают и укрепляют. [...]

Ф. Бюрти. 1 марта 1862 г.

[...] Прошло уже много времени после того, как были сделаны мои иллюстрации, когда я познакомился, надо сказать, очень поверхностно, со второй частью Фауста. Она показалась мне плохо обдуманной и мало интересной с литературной точки зрения, по благодаря разнообразию характеров и стиля способной вдохновить живописца. Если это произведение было бы более популярно, может быть, я за него взялся. Вы спрашиваете, что подало мне мысль иллюстрировать Фауста? Я вспоминаю, что около 1821 года видел композиции Ретша30, которые меня заинтересовали; но особенно меня увлекло представление драмы — оперы Фауст, которое я видел в Лондоне в 1825 году, оно побудило меня что-то сделать на эту тему. Актер по имени Терри, который оставил по себе память в английском театре того времени и который приезжал в Париж, где помимо других ролей играл короля Лира, был идеальным Мефистофелем. Толщина совершенно не лишала его проворства и не противоречила сатанинскому облику. Вы знаете, что моим издателем был Мотт. Он имел неосторожность издать эти литографии с текстом, который повредил продаже, так же как необычность характера иллюстраций; на них было даже сделано несколько карикатур, и я был окончательно причислен к корифеям школы безобразного. Все же Жерар31, хотя он и академик, отозвался с похвалой о нескольких рисунках, особенно о кабачке. Я не помню, сколько я за них получил; что-то около ста франков и в придачу гравюру Лоуренса, изображающую Пия VII. Все мои денежные дела были в таком же роде. С Гамлетом вышло еще хуже: я его напечатал и издал на собственные средства; Это обошлось мне в пятьсот-шестьсот франков, и я не вернул обратно даже и половины суммы. Медали (я нашел для Вас оттиски с них) были выставлены у продавцов, но никто не захотел их купить. [...]