Что бы я ни задумал выразить, я только в природе черпаю образы. Я могу вдохновляться лишь видимым миром. Я беру модель из плоти и крови, я ее устанавливаю согласно моему замыслу и принимаюсь за работу. Чем лучше я передам эту модель согласно моему пониманию сюжета, тем более у меня будет шансов достичь правды в передаче формы тела и верности экспрессии. Прежде чем установить модель, важно решить, что ты хочешь изобразить. В противном случае можно растеряться и уж потом нет надежды найти правильный путь. [...]

[...] Один из собеседников Рюда сказал: «Встречаются головы, которые скульптор, влюбленный в свое искусство, ни за что не станет воспроизводить». — «Вы ошибаетесь, — ответил Рюд. — Скульптор, который не способен, передавая сходство, дать художественное выражение— не более, как неудачник». — «Согласились бы вы, например, сделать бюст Дюпена-старшего?» 7.

«Я выполнил бы его статую, если бы мне этого захотелось». [...] [...] Это прекрасно, это возвышенно потому, что это в высшей степени естественно. Нельзя подняться выше природы: греки служат тому доказательством. Делайте, как они: выбирайте свою модель, ищите нужное вам движение и ничего не опасайтесь. Изображайте то, что вы видите. Бесполезно вначале придавать значение деталям. Старайтесь охватить целое в самых общих чертах. Определите правильно массы, детали придут позднее. Главное, чтобы ваша неподдельная искренность выразилась вовне и каждый мог бы ее почувствовать. Оставьте бездарным манеру «приглаживать» и «украшать». Опасайтесь ремесленной живописности, искусственности, поверхностной ловкости, которая заботится о чем угодно, но не о крепком построении фигуры. Ваять — это рисовать объемно, следуя трем измерениям. Если очертания каждого профиля скульптуры не точны, — скульптура плохая. О степени четкости ее линий вы можете судить, если вечером, держа в руках свечу, вы осветите и статую и модель сзади — таким образом, чтобы увидеть и сравнить ряд постепенно возникающих силуэтов.

Каждый шедевр — это сгусток действительности, созданный художником, умеющим видеть. Беспрестанно надо обращаться к природе. Иначе даже самые искусные художники пойдут по проторенной дороге. Только при постоянном изучении реального мира можно быть действительно уверенным в себе и избежать штампа. Для большей уверенности в вашей работе без колебаний обращайтесь к помощи математических приборов, к циркулю — для измерений размеров, к отвесу — для равновесия поз. Вы никогда не будете излишне точны. Удовлетворяться приблизительным или допускать неправильности для достижения экспрессии — настоящее безумие. Жизнь никогда не бывает «неправильной». Даже в своих бурных проявлениях жизнь сохраняет равновесие и логику, это следует понять, в это нужно вникнуть. Человек, бросающий камень, танцовщик, делающий пируэт, лошадь в галопе, как бы стремительно ни было их движение, сохраняют свой центр тяжести и постоянное взаимоотношение пропорций. Не считаясь с действительностью, как вы достигнете правильности выражения? Каковы бы ни были ваши стремления, природа должна быть для вас основой. [...] Остерегайтесь искать у портов и историков обработанных сюжетов. Ищите у них лишь вдохновения для сюжетов вам близких. Иногда, читая что-либо, вы говорите себе: «Вот совершенно готовая картина». Но если она уже готова, не беритесь за нее. Воздержитесь во всех случаях, когда указана готовая мизансцена, — вы неминуемо скатитесь к иллюстрации. Проникните в глубокий смысл, в суть того, что вы читаете, а затем свободно воплощайте...

[...] Вы, может быть, надеетесь на наитие гения, на внезапные озарения. Оставьте эти мысли. Ничего подобного нет. Надеяться можно лишь на честность, наблюдение и трудолюбие. Умственные способности одинаковы у всех, и человек может добиться того, чего хочет. [...] В Шамброле 8 я не строю никаких планов, я здесь просто живу и предаюсь мечтам. Во мне два человека: один растрачивает себя, подобно пылающему огню, — его я оставил в Париже; другой набирается сил, как дерево под живительной влагой весны. Этот второй приехал в Бургундию. Разве ваши виноградники заботятся в апреле о том винограде, который они дадут осенью? Они просто впитывают соки земли, на которой они растут, они распускают почки, они зеленеют. Виноград созреет в назначенное время. Я уподобляюсь вашим виноградникам. Я мечтаю, я вспоминаю, я чувствую возвращение своей молодости. Природа подготавливает меня и ждет, когда я вновь буду охвачен своим искусством.

[...] Когда я работаю над портретом моей племянницы, я не ищу героики в искусстве: я стараюсь изобразить ее такой, как она есть. Я хочу, чтобы этот бюст не был похож ни на чей-либо другой. Позднее, показывая его своим детям, крошка сможет им сказать: Вот какая я была! Мой старый милый дядюшка, как отец, любил меня и вложил в этот бюст все умение своих рук, искренность своего взгляда, а главное — нежность своего сердца. Вы улыбаетесь тому, что я так отчеканиваю все ее пуговицы... Но — черт возьми! ведь это пуговицы моей племянницы, и мне приятно, что я выполняю их, как ювелир. Я лелеял образ моей модели, как только мог. Взгляните на овал подбородка, на изящество линий шеи и щек... Но черт... ведь не богиня же мадам Поль Кабе, а очаровательная современная женщина 9.

[...] Мифология — это то, что нас всех примиряет. Я не знаю ничего более плодотворного и более величественного. Когда я сейчас внимательно рассматриваю все мои работы, я жалею, что не предоставил более достойного места вечной красоте, возвышающейся над общепринятыми понятиями, являющимися обычно предрассудками.

Я достиг преклонного возраста, я уже приблизился к закату моей жизни, но до сих нор я никогда не лепил прекрасного женского тела. Вот до чего можно дойти, если забываешь древних богов! Давид 10 был прав, когда говорил: призвание искусства совсем не в том, чтобы копировать сапоги и эполеты. [...]