Принципы периодизации истории естествознания, разработанные Энгельсом, исходят из учета взаимодействия двух главных сторон развития науки, одна из которых выступает как движущая сила научного движения, лежащая вне самой науки, другая — как собственная логика его движения, лежащая внутри науки и выражающая ее относительную самостоятельность.

Для выработки научно обоснованных принципов периодизации истории естествознания необходимо найти правильное сочетание обоих указанных моментов — внешнего и внутреннего — и соответствующих им двух подходов к науке: во-первых, того подхода, с помощью которого раскрываются материальные факторы исторического развития, во-вторых, того подхода, посредством которого прослеживается внутренняя логика развития науки и всего человеческого познания вообще.

Другими словами, для решения поставленной проблемы необходимо органическое сочетание в едином марксистском анализе материалистического понимания истории с диалектической логикой. Это мы и видим у Энгельса.

Метод, с помощью которого Энгельс исследовал данную проблему, противоположен тем односторонним подходам к ней, в основе которых лежит либо один, либо другой из обоих моментов научного развития, но не их единство.

Мы уже не говорим о более поверхностной периодизации, которая проводится по чисто хронологическому признаку, когда за ее основу берут века: например, естествознание XVII, XVIII, XIX вв. Такой же характер имеет периодизация, при которой выделяется естествознание целых исторических эпох: например, естествознание древности, средневековья, эпохи Возрождения и т. д.

К числу поверхностных способов периодизации следует отнести также и выделение периодов в развитии естествознания в соответствии с отдельными крупными открытиями или учениями, например ньютонианский период, период дарвинизма и т. д.

Здесь мы остановимся на двух односторонних, а потому неправильных точках зрения, которые существуют по вопросу о периодизации истории науки. Согласно одной из них, для того чтобы охарактеризовать определенный период в развитии естествознания, достаточно указать на то, какой эпохе общегражданской истории он соответствует. Это будет, так сказать, периодизация по социально-экономическим формациям. Например, говорят о естествознании рабовладельческого, феодального, капиталистического общества и т. д. Особенности же развития самого естествознания как процесса познания человеком природы и ее законов при этом не учитываются и даже не вскрываются вовсе. В результате получается упрощенная схема в духе вульгарно-социологической трактовки естествознания, не учитывающей его специфики.

Другая точка зрения, напротив, игнорирует влияние социально-экономических условий на развитие науки, считая это несущественным моментом для естествознания. Согласно такой точке зрения задача сводится лишь к тому, чтобы отыскивать какие-то «имманентные» особенности человеческого познания или его объекта и из них выводить характерные признаки того или иного исторического периода в развитии естествознания. Легко показать, что такая точка зрения приходит в противоречие с основными посылками исторического материализма. Нельзя игнорировать, а тем более отрицать, что познание природы, будучи явлением духовного порядка, связано в конечном счете с развитием материальной основы человеческого общества и с возникающей на этой основе борьбой классов, на которые расколото всякое антагонистическое общество.

Правильный подход к вопросу о периодизации истории естествознания, а значит, и к характеристике современного нам периода, должен учитывать оба отмеченных выше момента в их внутреннем единстве и взаимообусловленности, поскольку источником развития науки, ее движущей силой являются не какие-то «имманентные» факторы и стремления к познанию природы, а практическая деятельность людей, технические потребности производства, запросы идеологической борьбы классов.

Руководствуясь работами Энгельса, можно сопоставить между собой различные, последовательно сменяющие друг друга периоды в истории естествознания; при этом можно установить некоторые общие признаки, на основании изменения которых можно судить о том, в каком направлении совершается процесс развития науки о природе и как характеризуется этот процесс с качественной и количественной его сторон.

Можно указать шесть такого рода признаков, которыми, однако, не исчерпывается характеристика каждого отдельного научного периода, рассмотренного со всех сторон, во всех его связях и отношениях.

Во-первых, таким признаком служит степень познания, степень охвата предмета исследования, в данном случае природы: каждый новый период в развитии естествознания характеризуется дальнейшим расширением и углублением познания природы, открытием новых ее явлений, проникновением в ранее неизвестные или недоступные для изучения ее области. Наука растет по своему объему и становится все более богатой по своему содержанию: она накапливает новые эмпирические данные и обобщает их в новые теории, вырабатывая новые научные понятия.

Во-вторых, признаком периода является совершенствование метода изучения природы, способа исследования ее явлений, подхода к их познанию. Каждый новый период в истории естествознания определяется также и тем, какой вырабатывается общий подход естествоиспытателей к изучению явлений природы, к проникновению в их сущность, к открытию ее законов, к созданию естественнонаучных теорий и гипотез. С этим связана выработка новой логики, отвечающей более высокой ступени развития науки о природе. Успехи механо-математических наук требовали создания и разработки дедуктивных методов логического мышления, а успехи экспериментальных, опытных естественных наук — индуктивных методов; позднее возникла острая необходимость в разработке диалектической логики, адекватной тому уровню развития науки, на котором раскрываются внутреннее единство и спонтанное развитие изучаемого предмета. Поэтому характеристика последних периодов в истории естествознания связана с выяснением того, насколько глубоко и широко проникла диалектика в изучение природы, насколько радикально и полно она вытеснила давно изживший себя и ставший сильнейшим тормозом для дальнейшего развития науки метафизический метод мышления.

В-третьих, по изменению общей структуры науки, ее системы можно также судить о переходе к новому, более совершенному периоду в развитии науки: речь идет о взаимном отношении различных и прежде всего основных отраслей естествознания — носит ли их связь внешний характер, как это было до середины XIX в., или же она существенно меняется в силу взаимного проникновения отдельных наук друг в друга, их органического «цементирования» в единую, внутренне цельную систему знаний. Эта черта обычно сразу бросается в глаза, но при всей ее важности она все же не исчерпывает собою характеристику того или иного периода в истории естествознания.

В-четвертых, наступление нового периода в развитии науки можно определить по изменениям, которые произошли во взаимоотношении между естествознанием и другими общественными явлениями, в частности философией, а через нее — борьбой классов в области идеологии, с одной стороны, и между естествознанием и техникой, а через нее — материальной деятельностью людей, производственной практикой, с другой. Обе эти связи определяют в первую очередь место естествознания в жизни общества и, если можно так выразиться, его социальную роль. Анализ связей науки с другими общественными явлениями позволяет выяснить действительные причины необъяснимых иначе процессов, корни которых находятся не в самом естествознании, а в исторической обстановке.

В-пятых, для каждого периода в истории естествознания характерно определенное общее состояние науки, именуемое революцией, поскольку переход к новому периоду в развитии научного познания всегда связан с коренной ломкой старых, ранее господствовавших воззрений, старой картины мира, с заменой их новыми взглядами и понятиями, новой естественнонаучной картиной мира.

Наконец, в-шестых, для каждого периода в развитии естествознания характерно наличие основного противоречия между субъективным моментом в научном движении (взглядами ученых, способом их мышления, их мировоззрением), с одной стороны, и объективным содержанием естественнонаучных знаний, с другой. Корни этих противоречий порождаются и закрепляются социальными условиями, в которых совершается развитие естествознания в антагонистическом обществе.

Все эти признаки, характеризующие каждый из основных периодов в истории естествознания и смену одного периода другим, нельзя рассматривать изолированно друг от друга. Их необходимо анализировать только во взаимосвязи и взаимозависимости, так как все они тесно переплетаются между собой и обусловливают друг друга. Некоторые же из них, как более общие и существенные, конкретизируются в других, как более частных и производных от них.

Важно учитывать, что время возникновения и раскрытия того или иного признака данного периода в развитии естествознания может не совпадать со временем возникновения самого этого периода или каких-либо других его признаков. С началом каждого периода должен совпадать, конечно, момент возникновения наиболее общего и существенного его признака, другие же его признаки могут обнаружиться и до и после того, как все естествознание вступило в данный период.

Например, взаимное проникновение естественных наук началось задолго до возникновения современного естествознания: физическая химия в ее современном значении (в отличие от той, которая была создана Ломоносовым в середине XVIII в.) возникла в 80-х годах XIX в., астрофизика — еще раньше, благодаря открытию спектрального анализа в 1860 г. Но это были лишь первые симптомы новой диалектической особенности развития науки о природе, получившей полное развитие лишь в XX в.

Точно так же первые симптомы кризиса современной физики и всего естествознания отмечались еще в последней четверти XIX в., когда Энгельс писал «Диалектику природы», и даже раньше, когда некоторые ученые пытались делать из термодинамики идеалистические выводы. Мы уже не говорим о «физиологическом» идеализме, который был подвергнут критике со стороны Фейербаха в 60-х годах XIX в. Но только на рубеже XIX и XX вв., когда разразился общий кризис естествознания в связи с начавшейся в это же время новейшей революцией в естествознании, эти признаки получили свое полное развитие.

Разделение на конкретные периоды. Руководствуясь принципом сочетания внешних и внутренних факторов развития науки, Энгельс прежде всего конкретизировал применительно к отдельным историческим эпохам общий трехфазный ход познания природы человеком, идущий от непосредственного созерцания к анализу и от анализа к синтезу, основанному на результатах предшествующего ему анализа.

В результате выделяются три больших периода в развитии познания природы, каждый из которых соответствует первой, второй или третьей фазе трехфазного движения человеческого познания. Первой фазе (непосредственному созерцанию) отвечает древнегреческая натурфилософия. Второй фазе (анализу) — естествознание с момента его возникновения (вторая половина XV в.) до конца XVIII в.— начала XIX в. Третьей фазе (синтезу) — естествознание XIX в., в особенности второй половины XIX в., т. е. современное Энгельсу.

Сопоставляя первую и вторую фазы, Энгельс писал в «Диалектике природы»: «У греков —- именно потому, что они еще не дошли до расчленения, до анализа природы,— природа еще рассматривается в общем, как одно целое. Всеобщая связь явлений природы не доказывается в подробностях: она является для греков результатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, из-за которого она должна была впоследствии уступить место другим воззрениям. Но в этом же заключается и ее превосходство над всеми ее позднейшими метафизическими противниками. Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отношению к метафизике» 57.

Та же мысль проводится и в «Анти-Дюринге». Характеризуя наивную диалектику древнегреческих мыслителей, Энгельс указывает на то, что «этот первоначальный, наивный, но по сути дела правильный взгляд на мир был присущ древнегреческой философии и впервые ясно выражен Гераклитом: все существует и в то же время не существует, так как все течет, все постоянно изменяется, все находится в постоянном процессе возникновения и исчезновения» 58.

Естествознание в собственном смысле слова в качестве самостоятельной науки отсутствовало у греков классических времен, оно по вполне понятным причинам имело лишь подчиненное место, потому что грекам нужно было раньше всего другого накопить необходимый материал.

Как Энгельс указывает дальше, начатки точного исследования природы получили развитие впервые лишь у греков александрийского периода, а затем, в средние века, у арабов. Настоящее же естествознание начинается только со второй половины XV в., и с этого времени оно непрерывно делало все более быстрые успехи благодаря применению анализа и расчленения природы как главного способа ее познания.

«Но тот же способ изучения,— констатирует Энгельс,— оставил нам вместе с тем и привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми. Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних столетий — метафизический способ мышления» 59.

Энгельс характеризует метафизический способ понимания как такой, когда за частным упускают из вида общее, за деревьями не видят леса. В таком случае наивно-диалектический способ мышления древних мыслителей, по аналогии, можно было охарактеризовать как такой, когда видят только сплошной лес и не замечают, что он состоит из отдельных деревьев, т. е. за общим упускают из вида частное.

«Насколько высоко естествознание первой половины XVIII века поднималось над греческой древностью по объему своих познаний и даже по систематизации материала,— констатировал Энгельс,— настолько же оно уступало ей в смысле идейного овладения этим материалом, в смысле общего воззрения на природу. Для греческих философов мир был по существу чем-то возникшим из хаоса, чем-то развившимся, чем-то ставшим. Для естествоиспытателей рассматриваемого нами периода он был чем-то окостенелым, неизменным, а для большинства чем-то созданным сразу» 60.

Итак, абсолютизация односторонне аналитического метода исследования природы привела к метафизике и породила метафизический способ мышления — таков вывод, сделанный Энгельсом в результате сравнительного исследования тех периодов в истории познания природы, которые отвечают первым двум фазам хода человеческого познания.

В дальнейшем Энгельс отмечает ту же закономерность движения познания отдельных областей природы от первоначального наивного, но в общем правильного представлеиия к позднейшему метафизическому, поскольку встает задача вычленения из целого частностей и их сепаратного изучения. Он отмечает это в истории учений о теплоте: «Первое, наивное воззрение обыкновенно правильнее, чем позднейшее, метафизическое. Так, уже Бэкон говорил (а после него Бойль, Ньютон и почти все англичане), что теплота есть движение (Бойль уже, что — молекулярное движение). Лишь в XVIII веке во Франции выступил на сцену calorique (теплород.— Ред.), и его приняли на континенте более или менее повсеместно» 61.

Аналогичную мысль Маркса из «Святого семейства», касающуюся истории английского материализма XVII в., Энгельс цитирует во введении к английскому изданию «Развития социализма от утопии к науке»: «У Бэкона, как первого своего творца, материализм таит еще в себе в наивной форме зародыши всестороннего развития. Материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку» 62.

Значит, и на более высокой ступени научного развития, отстоящей от древнегреческой философии на 2000 лет, в основном повторяется та же картина, свойственная общему ходу человеческого познания: сначала возникает наивная, правильная в целом, но не детализированная в частностях картина наблюдаемого процесса, а затем она сменяется метафизическим толкованием этого процесса, основанным на методе анализа, примененным к его исследованию.

Третью фазу общего хода познания природы Энгельс сопоставляет как со второй его фазой, от которой непосредственно отталкивается третья фаза, так и с первой исходной его фазой, известным возвратом к которой служит сама третья фаза.

Суть третьей фазы и отвечающего ей периода в истории естествознания состоит в том, что односторонне-аналитический метод, применявшийся ранее, сменяется синтетическим в его диалектическом единстве с аналитическим, который в данном случае сохраняется лишь в превзойденном, «снятом» виде, как подчиненный диалектическому.

В соответствии с этим раскрывается всеобщая связь в природе, включающая в себя и связь вещей во времени, т. е. их развитие. Идея об этой всеобщей связи и о развитии природы вступает в естествознание и совершает в нем революционный переворот.

Однако это стало возможным только потому, что на предшествующей ступени развития науки был накоплен в достаточной мере опытный материал, который мог быть теоретически обобщен с выведением из него соответствующих следствий, подготовивших возможность раскрытия диалектики природы.

Сопоставляя третью фазу со второй и, соответственно, различные периоды в истории естествознания, отвечающие этим двум фазам, Энгельс писал в «Людвиге Фейербахе...»: «И в самом деле, если до конца прошлого столетия (XVIII в.—-Б. К.) естествознание было преимущественно собирающей наукой, наукой о законченных предметах, то в нашем веке (XIX в .— Б. К.) оно стало в сущности упорядочивающей наукой, наукой о процессах, о происхождении и развитии этих предметов и о связи, соединяющей эти процессы природы в одно великое целое. Физиология, которая исследует процессы в растительном и животном организме; эмбриология, изучающая развитие отдельного организма от зародышевого состояния до зрелости; геология, изучающая постепенное образование земной коры,— все эти науки суть детища нашего века»63.

Собирание естественнонаучных данных на основе метафизической концепции о законченных предметах, взятых вне их великой естественной связи, как раз и отвечает второй фазе хода познания. Упорядочивание этих данных на основе диалектической концепции о процессах, о развивающихся и взаимосвязанных между собой предметах отвечает его третьей фазе.

Сопоставляя далее третью фазу с первой, Энгельс показывает их общность, состоящую в том, что обе они, только в разной форме —- абстрактной (первая фаза) и конкретной (третья фаза), отражают объективную диалектику — диалектику природы. Поэтому третью фазу, по Энгельсу, можно рассматривать до известной степени как возврат к первой, но только на неизмеримо более высокой и развитой основе.

Характеризуя третью фазу, какой отвечало современное ему естествознание, Энгельс говорил в «Диалектике природы»: «И вот мы снова вернулись к взгляду великих основателей греческой философии о том, что вся природа, начиная от мельчайших частиц ее до величайших тел, начиная от песчинок и кончая солнцами, начиная от про-тистов и кончая человеком, находится в вечном возникновении и исчезновении, в непрерывном течении, в неустанном движении и изменении. С той только существенной разницей, что то, что у греков было гениальной догадкой, является у нас результатом строго научного исследования, основанного на опыте, и поэтому имеет гораздо более определенную и ясную форму» 64.

Здесь мы можем проследить, как у Энгельса вполне конкретно применяется закон отрицания отрицания к исследованию исторического процесса развития естествознания. Первая фаза общего хода познания природы выступает как тезис, как исходный пункт всего движения. Затем, когда наступает вторая фаза и познание переходит к анализу природы, то этот анализ выступает как первое отрицание предшествующего натурфилософского взгляда на природу. От абстрактного общего мысль ученых переходит к абстрактному частному, как антитезе.

Наконец, третья фаза является вторым отрицанием в ходе развития, отрицанием второй фазы и вместе с тем возвратом на более высокой базе к исходному пункту всего движения; следовательно, она выступает как отрицание отрицания, что и свойственно синтезу по отношению к непосредственному созерцанию и анализу. Общее и частное теперь рассматриваются конкретно, в их внутреннем единстве, а не в их абстрактном противопоставлении одного другому, как это имело место на обеих предшествующих ступенях того же самого движения.

Тут, в частности, конкретизируется то, что было записано Энгельсом в процессе подготовки «Анти-Дюринга» 65.

Конкретно-исторический подход к периодизации. Переходы между периодами и этапы внутри периодов. Энгельс вовсе не считал возврат к диалектике в современном ему естествознании более или менее законченным. Скорее можно было говорить лишь о начале этого процесса. Причина состояла не только в неполной еще развитости диалектики естествознания XIX в., а в социальных, классовых условиях движения буржуазного общества в XIX в., осо-бенно после революции 1848 г., как об этом будет сказано дальше. Привычка метафизически мыслить удерживалась в современном Энгельсу естествознании не только в силу традиции и консерватизма мышления ученых, а прежде всего в силу реакционности, антидиалектичности господствующего буржуазного миросозерцания.

Поэтому только после свержения капитализма преграды для беспрепятственного проникновения диалектики в естествознание могли быть сняты, в результате чего третья фаза общего хода познания природы могла достигнуть своего полного развития. Эту мысль Энгельс высказал в форме пророческого изречения, которое блестяще оправдалось в наши дни в странах социализма. Он писал в «Диалектике природы»: «Лишь сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически биологическом отношении подняло производство вообще. Историческое развитие делает такую организацию с каждым днем все более необходимой и с каждым днем все более возможной. От нее начнет свое летосчисление новая историческая эпоха, в которой сами люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности естествознание, сделают такие успехи, что это совершенно затмит все сделанное до сих пор» 66.

Итак, лишь в абстракции, когда учитывается только одна внутренняя логика развития познания природы, его общий трехфазный ход, периоды в естествознании можно соотнести с отдельными последовательными фазами этого общего хода познания. Но в реальной истории развитие естествознания приходится рассматривать конкретно, с учетом той конкретно-исторической обстановки, в которой оно происходит. И тогда встает вопрос о внешних факторах исторического развития, которые могут либо стимулировать и облегчать переходы от одной общей фазы познания природы к другой, более высокой его фазе, либо, напротив, не давать ему необходимых двигательных импульсов и, более того, затруднять и даже тормозить эти переходы.

Такие именно тормозы возникли в буржуазном обществе в XIX в., затруднив и осложнив переход от второй фазы хода познания к его третьей фазе, о чем подробно говорится в следующей главе. Но определенного рода тормозы возникли и при переходе от первой ко второй его фазе. Они действовали в течение почти целого тысячелетия, обусловив громадный разрыв между исчерпанием возможностей натурфилософского подхода к изучению природы и переходом к ее анализу.

Для того чтобы такой переход мог осуществиться на деле, необходимо было наличие мощного, постоянно действующего стимула для развития частных (естественных) наук со стороны практики — техники, промышленности, производства. В средние века такой стимул отсутствовал. Поэтому хотя в конце древности (в «александрийский» или «послеклассический» период) наметилась уже определенная дифференциация наук, но весь этот процесс был как бы заморожен на целое тысячелетие.

В результате между первой и второй фазами общего хода познания природы исторически образовался особый переходный период, отвечающий феодализму (средним векам). Знание о природе могло развиваться в этих условиях только в порядке спорадических вспышек, которые происходили главным образом на Ближнем Востоке у арабов и арабоязычных народов. Христианский средневековый Запад не сделал для науки почти ничего, как это и отмечает Энгельс. Поэтому в целом, имея в виду страны Западной Европы, Энгельс образно называет это время «темной ночью средневековья» 67.

Утро наступило в эпоху Возрождения. И это «утро», это «возрождение» наук Энгельс опять же объясняет, исходя из учета факторов исторического развития, лежащих вне самого естествознания. «Буржуазии для развития ее промышленности,— пишет он,— нужна была наука, которая исследовала бы свойства физических тел и формы проявления сил природы. До того же времени наука была смиренной служанкой церкви и ей не позволено было выходить за рамки, установленные верой; по этой причине она была чем угодно, только не наукой. Теперь наука восстала против церкви; буржуазия нуждалась в науке и приняла участие в этом восстании» 68. С этого момента начинается бурный процесс дифференциации наук, наметившийся еще в конце древности и остававшийся замороженным в течение целого тысячелетия.

Следовательно, диалектический ход познания подвел в конце древности непосредственно к тому, чтобы начать уже расчленение природы с помощью ее анализа. Таким образом, стала возможной вторая его фаза. Однако для того, чтобы возможность могла перейти в действительность, необходим был толчок извне или, лучше сказать, необходима была прямая заинтересованность общественно-исторической практики в таком переходе. И пока такая заинтересованность не появилась у общества, переход к анализу оставался только возможностью.

Осуществление диалектики познания целиком зависит от реальной человеческой истории; если диалектический процесс подготовлен предшествующим движением человеческой мысли, то этого еще недостаточно для того, чтобы он осуществился на деле; ему приходится «дожидаться» того момента, когда движение всей человеческой истории подойдет к данному пункту, на котором остановилась диалектика познания, и «подтолкнет» эту диалектику вперед.

Эту мысль Энгельс выразил в связи с анализом диалектики процесса технического использования теплоты. Он писал: «Но история имеет свой собственный ход, и сколь бы диалектически этот ход ни совершался в конечном счете, все же диалектике нередко приходится довольно долго дожидаться истории» 69.

Этот пример хорошо показывает, как взаимодействуют между собой внешние и внутренние факторы развития науки ее движущая сила (практика, история) и ее внутренняя логика (диалектика познания). Последняя выступает здесь как относительно самостоятельный момент при определяющей роли первого фактора. Но практика ничего не создает заново, как это подчеркивал Энгельс в отношении экономики,— она лишь дает толчок для научного познания, стимулируя его движение вперед.

Однако было бы неправильно, неисторично считать средние века каким-то сплошным разрывом в истории человечества, в том числе и науки. Правда, общий темп исторического движения был тогда страшно замедлен, но оно все же совершалось и сделало возможным, подготовило переход от феодализма к капитализму. Критикуя антиисторический взгляд на вещи у материалистов XVIII в., Энгельс писал: «На средние века смотрели как на простой перерыв в ходе истории, вызванный тысячелетним всеобщим варварством. Никто не обращал внимания на большие успехи, сделанные в течение средних веков: расширение культурной области Европы, образование там в соседстве друг с другом великих жизнеспособных наций, наконец, огромные технические успехи XIV и XV веков. А тем самым становился невозможным правильный взгляд на великую историческую связь, и история в лучшем случае являлась готовым к услугам философов сборником примеров и иллюстраций» 70.

Из этих слов Энгельса мы видим, как исторический взгляд на вещи, в том числе и на диалектику естествознания, противопоставляется взгляду на них, как на сборник или сумму примеров. Последний взгляд лишен всякой научности и поэтому в корне отвергается Энгельсом. Это еще одно лишнее доказательство недопустимости сведения «Диалектики природы» к сумме примеров.

Но не только в признании существования переходных периодов между тремя фазами общего трехфазного хода познания природы сказался у Энгельса диалектический подход к истории естествознания. Такой подход сказался и в том, что внутри каждого периода Энгельс выделял отдельные этапы, которые проходило познание природы в течение данного периода.

Так, в древности, при господстве общего натурфилософского подхода, отвечавшего фазе непосредственного созерцания, Энгельс выделял, во всяком случае, классический (древнегреческий) и послеклассический (александрийский) этапы развития познания природы, причем последний этап характеризовался появлением первых ясно выраженных тенденций к расчленению (дифференциации) дотоле единой философской науки.

В XVIII в. Энгельс выделял этап первых брешей, пробитых в старом, окаменелом взгляде на природу, причем такими брешами были создание космогонической гипотезы Кантом и Лапласом, зародыши эволюционных идей в биологии, выдвинутые К. Вольфом, а также атомно-кинетическое учение Ломоносова, содержание которого осталось, по-видимому, неизвестным Энгельсу. В XIX в. Энгельс выделил этап трех великих открытий (вторая треть XIX в.), о которых подробно говорится в следующей главе. В течение первой трети века продолжался процесс пробивания новых брешей в старом метафизическом взгляде на природу; в качестве таких брешей Энгельс назвал геологию и палеонтологию (теорию медленного развития Земли), органическую химию (изготовление органических тел, химическая атомистика), биологию (учение Ламарка), физическую географию (открытия Гумбольдта) и др. Эти новые бреши подготовили и сделали возможным переход к этапу трех великих открытий, в результате которых был подорван уже не локально (в виде пробитых в нем отдельных брешей), а в целом метафизический взгляд на природу.

За тремя великими открытиями последовал этап продолжающейся революции в естествознании, которая шла вширь и вглубь, сокрушая метафизику в тех пунктах, где она еще сохраняла свои позиции после открытия клетки и превращения энергии и создания дарвинизма.

Это составило главное содержание последней трети XIX в. К концу XIX в. оставалась, по сути дела, только одна область природы, которая еще не успела раскрыть своей диалектики,— область относительно простейших видов материи из дотоле известных (область атомов и химических элементов), а также область основных форм бытия — пространство и время, где продолжали господствовать старые представления ньютоновской механики.

Когда, наконец, диалектика проникла и в эту область естествознания, началась «новейшая революция в естествознании», как ее назвал В. И. Ленин, и все естествознание вступило в новый период своего развития. Но это произошло уже после смерти Энгельса.

Первый период и его основное противоречие. Возникает вопрос: что считать первым периодом в развитии естествознания как науки? Очевидно, нельзя считать, что этому периоду отвечает первая фаза общего трехфазного хода познания природы, так как у древних греков естествознания еще не было вообще. У александрийцев же оно только-только стало зарождаться и было остановлено в самом же начале.

Точно так же, и даже в еще большей степени, нельзя принять, что первым периодом в естествознании была средневековая наука: христианский Запад душил науку и сделал из нее служанку богословия, а на Ёлижнем Востоке, при всем значении отдельных выдающихся открытий, отсутствовало систематическое исследование природы.

Поэтому оба названных периода следует в целом считать донаучными (в смысле того, что они сложились до возникновения естествознания в качестве самостоятельной науки, ведущей систематическое изучение природы). «Современное исследование природы,— писал Энгельс в «Диалектике природы»,— единственное, которое привело к научному, систематическому, всестороннему развитию, в противоположность гениальным натурфилософским догадкам древних и весьма важным, но лишь спорадическим и по большей части безрезультатно исчезнувшим открытиям арабов,— современное исследование природы, как и вся новая история, ведет свое летосчисление... со второй половины XV века» 71.

Однако почти все первое столетие развития естествознания как науки (вторая половина XV в.— первая половина XVI в.) ушло на подготовку его становления, что составило, так сказать, его подготовительный этап. Началом же его первого периода Энгельс считает создание Коперником гелиоцентрического учения. «Главная работа в начавшемся теперь первом периоде развития естествознания заключалась в том, чтобы справиться с имевшимся налицо материалом» 72.

Но особенно важной чертой рассматриваемого периода Энгельс считает выработку общего метафизического взгляда на природу, как на абсолютно неизменную.

В этой связи он раскрывает основное противоречие в развитии естествознания в течение всего его первого периода. Для того чтобы понять сущность этого противоречия, нужно, хотя бы вкратце, охарактеризовать основные противоречия в развитии познания природы, действовавшие в течение двух «донаучных» его периодов — натурфилософском (древность) и теологическом (христианское средневековье).

В натурфилософском периоде таким противоречием был огромный разрыв между сильно развившейся общеидейной стороной взглядов на природу, выраженной в форме многочисленных гениальных догадок, и ничтожно малой суммой опытных данных, перемешанных к тому же с домыслами и фантастикой.

В теологическом же периоде церковь с ее религиозным мировоззрением вообще подавляла науку, уродовала ее, лишала ее самостоятельности и независимости, без чего невозможно было развитие естествознания как науки. Это было конкретное выражение противоречия между верой и знанием, религией и наукой.

С момента своего возникновения в эпоху Возрождения естествознание выступило как революционный духовный и даже идеологический фактор общественного развития. «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством,— писал Энгельс.— ...И исследование природы совершалось тогда в обстановке всеобщей революции, будучи само насквозь революционно: ведь оно должно было еще завоевать себе право на существование. Вместе с великими итальянцами, от которых ведет свое летосчисление новая философия, оно дало своих мучеников для костров и темниц инквизиции» 73.

В этом именно историческом разрезе Энгельс расценивает и открытие Коперника, которым он датирует начало первого периода в развитии естествознания. Критерием для этого Энгельсу служит то обстоятельство, что данное открытие способствовало эмансипации науки от церкви, следовательно, способствовало разрешению того основного противоречия, которое пронизывало все знание о природе в предшествующий (теологический) период его развития.

«Революционным актом, которым исследование природы заявило о своей независимости и как бы повторило лютеровское сожжение папской буллы, было издание бессмертного творения, в котором Коперник бросил — хотя и робко и, так сказать, лишь на смертном одре — вызов церковному авторитету в вопросах природы. Отсюда начинает свое летосчисление освобождение естествознания от теологии...» 74

Однако вскоре обнаружилось глубочайшее противоречие между революционной антитеологической идейной направленностью естествознания в первый период его развития и характером содержания самих естественнонаучных данных. В самом деле, односторонне понятый и столь же односторонне осуществленный анализ природы приводил к тому, что тела природы выступали перед мысленным взором естествоиспытателей как неизменные, вечные, неизвестно откуда и как возникшие. Абсолютизация их неизменности исключала возможность выяснить их действительный, естественный генезис.

Энгельс формулирует те вопросы, которые естествознание первого периода оставляло без научного ответа: где источник непонятной тангенциальной силы, которая впервые только и осуществляет, по предположению Ньютона, движение планет солнечной системы по их орбитам? Как возникли бесчисленные виды растений и животных? И как, в особенности, возник человек, относительно которого уже тогда было все же твердо установлено, что он существует не испокон веков?

«На все подобные вопросы,— отмечает Энгельс,— естествознание слишком часто отвечало только тем, что объявляло ответственным за все это творца всех вещей»75. Это означает, что теология врывается в науку как бы с ее черного крыльца: наука начинает свое самостоятельное существование с того, что открыто рвет свои прежние связи с теологией. Однако применяя и абсолютизируя аналитический метод исследования природы, наука попадает в объятия метафизики, а метафизика является самым верным гносеологическим источником для идеализма и теологии.

Вот почему Энгельс констатирует в отношении первого периода развития естествознания: «Наука все еще глубоко увязает в теологии. Она повсюду ищет и находит в качестве последней причины толчок извне, необъяснимый из самой природы» 76.

В этом-то и заключалось основное противоречие естествознания первого периода: революционные, антитеологи-ческие его тенденции, берущие свои социальные истоки в революционной борьбе буржуазии против феодализма и его церковной организации, натолкнулись на признание неизменности природы, откуда вытекало научное оправдание и обоснование той самой теологии, против которой выступило естествознание с самого начала. СлеДова*елЬно, это было противоречйе между мировоззренческой идейной направленностью взглядов естествоиспытателей (субъективный момент) и общим характером раскрываемого ими мира, природы (объективный момент).

Энгельс сформулировал это противоречие следующим образом: «Естествознание, столь революционное вначале, вдруг очутилось перед насквозь консервативной природой, в которой все и теперь еще остается таким же, каким оно было изначально...» 77

Это противоречие, согласно Энгельсу, определяет собой и хронологические границы первого периода развития естествознания: «Коперник в начале рассматриваемого нами периода дает отставку теологии; Ньютон завершает этот период постулатом божественного первого толчка» 78.

Мы не можем останавливаться здесь на тех социальных, классовых условиях, сложившихся в Англии в эпоху английской буржуазной революции середины XVII в. и в последующий исторический период, которые порождали и стимулировали религиозные тенденции у английской буржуазии того времени. Нам важно отметить, что эти тенденции получали подкрепление от самого естествознания, вступившего в первый период своего развития.

В ходе дальнейшей истории, при переходе естествоиспытателей от метафизики к стихийной диалектике, возникло новое, еще более глубокое противоречие, которое было вскрыто и прослежено Энгельсом. Этому посвящена следующая глава.

Итак, вскрывая общий диалектический ход развития естествознания, Энгельс подверг его всестороннему анализу как со стороны внешних, так и со стороны внутренних его факторов. Учет органической связи, взаимовлияния и взаимоусловленности обоего рода факторов дал возможность Энгельсу разработать проблему периодизации истории естествознания, выработать общие ее принципы и применить их конкретно для выделения и для характеристики как основных, так и промежуточных периодов развития естествознания.

Анализ первого периода естествознания, который непосредственно предшествовал современному Энгельсу периоду, показал, что оно к концу XVIII в. стало созревать для его диалектического обобщения.