08:15 Жареные гвозди профессора Таблеткина |
Жареные гвозди профессора Таблеткина  - Итак, стало быть, вы вчера вечером, имели честь вести диалог с Иисусом Христом, - иронично, но с каменным лицом, утвердил профессор Таблеткин. Хотя стоит заметить, что еще пару недель назад, Тимур Тимофеевич Таблеткин, резво бился крашенными яйцами со своими отпрысками и так же резво уплетал маковый, пасхальный кулич. - Матерью родной клянусь, Иисус явился мне, как свет, как истина! – растекался мыслею по древу Штанишкин Пётр Сергеевич, который еще пару недель назад, освящал те самые маковые куличи, которые так резво уплетал профессор Таблеткин. Между тем, лицо Таблеткина выдавало глубокое восхищение, восхищение перед тем, как свято верил Штанишкин в свои собственные слова. Казалось, что вот-вот большие и бездонные глаза Таблеткина выскочат из глазниц и будут прыгать по кабинету, как шарики от пинг-понга. Таблеткин, как вы наверное уже догадались, был врачом-психиатром и по долгу службы, клятвой Гиппократа, велено ему сохранять хладнокровность и смиренность, перед пациентом своим. Но уж больно веселым стал он, в последнее время. Автору стоит заметить, что куличики, были великолепные: румяные, мягкие, облитые ванильной глазурью, а внутри, словно счастье по крупицам был…мак. Хотя Тимур Тимофеевич Таблеткин никогда не отличался меланхоличным настроением, пошутить он любил. По вечерам, когда семья собиралась у стола, Тимур Тимофеевич травил врачебные истории. Его не смущала ни клятва Гиппократа, ни врачебная тайна, от своей семьи он совсем ничего не скрывал. Как-то раз приключился такой презабавнейший случай, в его врачебной практике. Лидия Семеновна Губощак, не отличалась добрым нравом и любила вить бигуди, поздно вечером. С ней жил сын, Лёня Губощак, худощавый, но «добрый» малый, он и мухи не обидит. Случилось дело в субботу, а подобные дела случаются лишь по субботам и не иначе! Облюбовала взглядом своим Лидия Семеновна картину подбалконную, ну, то есть ту, которая она откопала на балконе. Приглянулась ей стенка, ровная, гладкая и красивая. Неведомый мыслительный механизм соотнес эти два объекта: картину и стену. - Лёня, ты это вбей гвоздик, да картину на неё, - тихо пропищала Лидия Семеновна себе под нос, но Лёня всё таки услышал, он свою матушку всегда слышал, он её любил. - Лидия Семеновна, щас всё будет, - ответил, криво и уверенно ухмыльнувшись Лёня, - только Лидия Семеновна вы мне гвозди пожарьте на сковороде, ну чтоб мягче они стали, лучше в стенку вбивались. - Ну ладно, ладно… - невнятно донеслось со стороны кухни, где судя по громыханию, начинался кулинарный процесс. Лидию Семеновну последняя просьба ни сколько не смутила, даже ровно наоборот, подстегнула к напеванию песенки, столь веселой и задорной, что глядя на неё, самому хотелось бежать и жарить гвозди. Разлилось масло по сковороде, начало шипеть и слегка пениться, гвозди жарились, перемешивались и источали весьма приятный запах. Если у тебя мой дорогой читатель, появились слюнки, то я смею вас разочаровать – данное блюдо несъедобно. Более того, оно не вкусно и не полезно, не смотря на обилие железа в составе. Между тем, пока на кухне матушка жарила гвозди, Лёня хватился телефона и поспешил звать помощь. - Алло! Алло, это психбольница, - шепотом вопил в трубку Леонид, - приезжайте, моей маме совсем плохо, она гвозди жарит, кормить меня собралась! А мне нельзя гвозди, никак нет. Веселые ребята в белых одеяниях явились очень быстро, так быстро, что Лидия Семеновна не успела даже накрыть на стол. «Увезли матушку мою родную, увезли ироды», - рыдал Леонид соседям в вентиляцию, глядишь услышат и чего покушать принесут. Знали соседи, Лёня добрый, Лёня матушку любит, мухи не обидит. Между тем, вернемся к нашим героям, диалог которых весьма затянулся и плавно начал переходить в базарную перепалку. - Скажите доктор, почему вы не хотите мне верить? Быть может вы атеист?! – на лице Штанишкина появился ужас, а глаза вот-вот чуть не выпали из орбит. - Да, вы верно заметили, я атеист! – воскликнул Таблеткин, слегка опрокидывая своё атеистическое тело на спинку стула. - Ну как? Как можно быть таким? Как можно жить без веры? – казалось прямо сейчас изо рта Штанишкина польется пена. - Веры?! Веры во что? В ложь?! – в голосе Таблеткина звучали нотки иронии. Гримаса которая в данный момент явилась на лице Штанишкина, была похожа на большой удивленный смайлик. Таблеткин продолжил свою речь, его глаза излучали энтузиазм и уверенность в своих словах. Мимолётным взглядом профессор окинул сумку, которая стояла в углу и слова вновь полились из его уст. - С точки зрения науки, взрослому человеку не подобает верить во всякие сказки. Вы верите в Зевса? А в Перуна? Вы ведь не думаете, что во время грозы, у Зевса плохое настроение и поэтому он насылает свой гнев на род людской. Вы знаете, что молния - лишь электрический разряд. Древние викинги сильно боялись Божества по имени Скол. Они представляли его в виде человека с головой большого волка, который пожирает Солнце во время затмения. Тогда глупые викинги начинали кричать на Солнце, они хотели испугать Скола и им это удавалось. Скол возвращал им их Солнце, хотя мы то сейчас с вами понимаем, что викинги никак не могли повлиять на затмение. И когда вы поднимаете на уши всю церковь и пугаете прихожан сообщением о конце света, которое вы получили прямо из уст Иисуса Христа, вы хотите чтобы я считал вас нормальным и здоровым человеком? – Таблеткин прищурился и не ждал ответа, ведь это был риторический вопрос, но ответ всё равно последовал. - Да, - выдавил из себя Штанишкин, губешки которого дрожали, словно последний осенний лист. После такого положительного ответа, Таблеткин окинул задумчивым взглядом своего пациента и принялся что-то царапать в его карточке. Пациент же в свою очередь немного угомонился, грудь поднялась вверх и последовала реплика. - Неужели вы думаете, что миллиарды людей, которые верят в Бога, на самом деле просто сумасшедшие? - Нет, мой голубчик, они не сумасшедшие, они просто глупые лицемеры. Все проблемы от нехватки образования, от дефицита мозгов, - голова профессора быстро упала, а правая рука продолжила что-то царапать на бумаге. - Как, как же врач, который лечит людей, может не верить в Бога? - Между получением диплома и верой во всевышнего отсутствует какая-либо связь, - пробурчал Таблеткин не отрываясь от писанины. Лицо Штанишкина резко поменялось, оно стало хитрым и слегка озлобленным и следующая фраза была приблизительно такого же оттенка. - Когда наступит конец света, вы все попадете в ад, - в конце батюшка ехидно улыбнулся и откинулся на спинку стула. - Ну вот и замечательно. Каждому своё. Все попадут в ад, я через 10 минут попаду домой, а вы через 10 минут попадёте в свою палату, - иронично-саркастичная улыбка засверкала на лице профессора, который надев колпачок на ручку потянулся к красной кнопочке. Спустя несколько секунд в дверях кабинета появились два шкафа-санитара. Один большой, а второй, ну совсем маленький. - Что у этого? – низким басом произнёс большой шкаф. Профессор только было хотел озвучить диагноз, как вдруг Штанишкин его перебил: - Я разговаривал с Богом! Я не псих, я просто верующий человек, - прокричал Штанишкин. Глаза его снова стали большими, губёшки затряслись, ноги и руки задрыгались, и если бы не помощь санитаров, то возможность транспортировки батюшки из пункта А в пункт Б оказалась бы под угрозой. Когда Штанишкина тащили волоком по коридору, он продолжал кричать, что-то о Боге о вере, было весьма сложно разобрать что конкретно. Профессор Таблеткин потихоньку собирал свои вещи в сумку. Вечерело. Застегнув пиджак на одну пуговицу, он устремился к двери, но что-то его остановило. Повернувшись на 180 градусов, он подошёл к своему столу, включил лампу и медленно сел на стул. Взгляд его был стеклянным, он словно что-то забыл и пытался вспомнить что именно. Плавным движением он поставил сумку на край стола, его рука нырнула внутрь и через пару секунд он вытащил из неё…пистолет. Это был чёрный револьвер, небольших размеров, такие обычно называют дамскими. Профессор открыл рот, его золотые коронки отражали свет от лампы. Вся комната наполнилась красными лучами, создав необыкновенную атмосферу. Через секунду дуло пистолета оказалось прямо во рту профессора. На лбу проступил пот, он начал стекать по вискам. Его глаза по-прежнему были стеклянными, по лицу сложно было понять, о чём он думает, вполне возможно, что он вообще не думал. Вполне возможно, что он просто действовал. Его действием стало давление пальца на курок, а результатом действия послужили ошмётки его умных мозгов, которые пришлось соскребать с потолка. Вся комната наполнилась красными лучами крови, создав необыкновенную атмосферу. И на следующий день, над его телом прозвучали такие слова: - У него была семья, любимая жена, дети, хорошая работа, почему он это сделал? - Нам этого никогда не дано узнать, лишь одному Богу это известно… |
|
|